— Ладно-ладно, не продолжай, меня просто догнало неприятное
наследие Бартмосса.
— Какое именно? Неужто кибер-сифак? Или долбоебизм? Уже решился
называть себя Рейчем Бартмоссом?
Пускай резкая смена стиля и русла разговора помогла, но нужно
прекращать.
— Подарю Рокси страпон и скажу, что у тебя имеются некоторые
неудовлетворенные фетиши.
— Э-э-э бля! Пру! Стоять нахуй! По тормозам нажали оба! Ты
понимаешь, что мы не в своём привычном мире? И не в том окружении,
где есть место для смущения у девушек. Тут даже другая мораль. Меня
же реально сначала отстрапонят, а потом спросят.
Мне кажется? Да нет, он реально напуган такой перспективой.
Ладно, надо дожимать.
— Ну так не придуривайся и переходи на нормальную речь. Раз
заделался заменителем психолога и пастора в одном лице, то хотя бы
сохраняй маску. Понял?
— Да, сын мой, что терзает твою душу?
— Терзает меня один вопрос, отче. Тебе какой больше нравится?
Собачий или конский?
— Бля. Чё ты такой злой, заебал? Короче, чё у тебя там?
— Ломка у меня Бартмоссовская.
— Это которая?.. Ебт.
— Ага, тоже заметил за собой?
— Не так сильно, а после того как сблизился с Рокси, вообще
отпустило.
— А мне секс вообще не даёт положительных эффектов. Только когда
остался один на пустыре во Франции возле склада «Арасаки» в
окружении трупов. Как рукой сняло на полгода.
— Да, помню какое-то облегчение, но я думал, что это просто
развязка стрессовой ситуации. Ну или ты в штаны навалил.
— Тебе что-нибудь говорит аббревиатура «B.D.»?
— Ты о чём?.. Да блять! Успокойся ты уже! А теперь по
нормальному, тебя щекочет изнутри рёбер от мысли о персоне Спайдер
Мёрфи?
— Э, слышь, ты не забыл, что она нам за суккуба воздаст, если
узнает о нашей связи с Бартмоссом.
— Ты отвечай на вопрос и не психуй.
— Ну, маленькая латинка, что шарит в нашем профиле работы,
определённо вызывает уважение. Но даже с памятью Бартмосса ничего в
сердце не ёкает. Да и сейчас я мелкий пиздюк, а она девушка за
тридцать, а я не большой любитель мелких милф.
— Эй! Она снималась в фотосессии для бодивейта, ты её видел, или
забыл? А ты у нас, значит, любитель больших мамочек?
— Ага, в двадцатом году, когда ей было около двадцати пяти. Ну,
тебя как-то же на свет породил пиздюк.
Мелкий паршивец не успокаивался, и сделал сценку с помощь
коверканья своего голоса.