— Господи, прости меня, — меч выпал из рук Ломоносова, а сам он
потерянно смотрел перед собой.
Мы с дружинником тоже были мрачнее тучи. Уж насколько я не
жаловал религию, но ни слова не сказал, когда Иван сел на колени и
принялся молиться за упокоение этой несчастной души.
Отойдя в сторону, я быстро соображал, что нам с этим делать.
— Вырой пока могилу, — приказал я дружиннику, чтобы хоть как-то
занять этого молодого воина. Руки у него так и чесались,
кого-нибудь покромсать, точнее, конкретно Лазаревича вместе с его
шавками-живодёрами.
— Вань, — спустя пять минут я положил руку на плечо друга. —
Надо её похоронить, слышишь?
Его губы бешено шептали скороговорку молитв, а сам он будто
боялся пошевелится, застыв на одном месте.
— Она не была жива, Вань. Ей было уже не помочь. Идём,
ополоснись. Я это так просто не оставлю.
Я помог ему встать, но тот двигался как в полусне, мы положили
химеру девочки в вырытую яму и, отдав все почести, закопали.
— Она там может быть не одна, — прошептал мне яростно дружинник,
когда мы шли обратно. В этот раз впереди был Иван, — надо проверить
их подвал.
— Знаю, — ответил я ему также шёпотом.
— Что будем делать? — нетерпеливо спросил воин.
«Живи достойно или умри!» — эхом пронеслись в голове наставления
деда.
«…или умри».
— Так, ещё раз, Артём. Ты уверен в том, ЧТО ты видел? — нахмурив
брови, спросил меня князь Репнин.
— Валерий Дмитриевич, на все сто процентов: эти мрази держат в
подвале детей и, скорее всего, на этом история не заканчивается. Их
натаскивают на тени, где-то в другом месте, затем перевозят сюда и
делают… В общем, вы и сами всё слышали, — я скрестил руки на
груди.
Помимо главы города тут был ещё один человек, он не
представился. Судя по всему, из разведки. Скромно сидел на стуле
для посетителей, положив ногу на ногу и обхватив ладонями
колено.
Формально задание было выполнено, и ошейник от химеры лежал на
столе у князя (к Лазаревичу я ещё не ходил). Я положился на свой
многолетний опыт знания людей — Репнин не был подонком и не потому,
что он отставной офицер с цацкой на груди. В нём читалась
некоторая… Идейность, что ли? Репнин бы столько не работал на износ
ради какой-то карьеры. Зачем? И так всё есть.
Нет. Эту породу я знал — прагматичные управленцы, любящие своё
отечество и пусть первое впечатление было смазанным, я всегда
оцениваю людей по разным критериям и никогда не спешу ставить на
человеке крест.