Этаж за этажом, метр за метром, коридор за коридором. Мы останавливаемся у двери, которая явно ее. Ее рука дрожит, когда она неуверенно вставляет ключ в дверной замок, я лишь чуть улыбаюсь. Дверь отворяется, и мы входим внутрь. Милая комната, сразу видно девчачья. С одной стороны, куча плакатов, музыкальных групп и каких-то мужиков. С другой стороны доска, фотографии, собачья фигурка из глины и сразу понятно, где чья кровать. Я улыбаюсь, потому что не смотря на свою избалованность, понимаю, что это мило. Мы подходим ближе, и я с интересом все разглядываю, некоторые вещи рука прям тянется потрогать.
Чарли достает из под матраса большой блокнот, а после, сев со мной на кровать, протягивает его мне.
Я добро улыбаюсь ей в ответ, как бы благодаря за то, что она пускает меня в эту жизнь. Меня немного напрягает, что она впускает меня как друга, тогда как я проникся к ней симпатией как к девушке, не смотря на то, что она совершенно не мой типаж. Да-да, когда-то я пообещал, что залезу к ней в трусики, но все немного сложнее, нежели казалось на первый взгляд. У этой девушки явно все не гладко в жизни и причинять ей боль, у меня просто рука не поднимется. Мне, на удивление, наоборот хочется оберегать ее от всего этого. Хочется творить какую-то неведомую и глупую херню, лишь бы увидеть ее улыбку. Как хорошо, что ни один из друзей не может читать мысли, а то началось бы.
Пока что я замечаю рисунки, на полях, больше похожие на спешные наброски, но они выглядят очень красиво. Наконец я начинаю читать строки, которые она некогда писала в этом блокноте. Стих за стихом я читаю все, очень вдумчиво. Я никогда так сосредоточенно ничего не читал, разве что инструкцию по эксплуатации кофеварки. Некоторые стихи были смешные, некоторые очень чувственные и красивые. Все они мне нравятся. Однако один стих заставляет волосы на моих руках встать дыбом. Я читаю стих о смерти. До этого у нее были какие-то депрессивные стихи, но этот был чем-то похожим на крик о помощи. В нем говорится о самоубийстве. У меня холод по спине пробежал после прочтения. Я на какое-то время впал в некую прострацию, не зная даже, что и сказать.
Не знаю почему, но я глянул на ее руки. Вспомнился самый простой способ самоубийства – вены, но вместо того, чтобы что-то увидеть, я словил себя на мысли, что ни разу не видел Чарли в майке с голыми руками. В клубе – платье, с длинным рукавом, в приюте, у всех была униформа майки, а она у нее была надета поверх кофточки, после снова кофточка, так же, как и сейчас. Я помню все наши встречи, они как на перемотке пробежали в моей голове. Шарлотта замялась, а после начала дергать тот самый рукав, прикрывающий ее руки. Она нервничает, не знает, что сказать. Я решаю сделать то, что окончательно заверит меня в том, что вертится у меня в голове. Я надеюсь, что это не правда, но все же осторожно касаюсь ее руки, а после разворачиваю ее ладонью вверх. Я делаю все неспешно, будто бы боясь спугнуть, но собственно так и есть. Большим пальцем я касаюсь основания ее пальца, а после неспешно веду им вверх, исследуя. Мне немного не по себе от того, что я могу там почувствовать, но я продолжаю.