– Отличная игра, хочу подарить поцелуй победителю.
Она улыбается, явно намекая на поцелуй мне. До знакомства с Чарли я б может и купился на это, ведь вижу, как она на меня смотрит. Я бы тряхнул ее, и она успокоилась наконец. Но сейчас, я просто с улыбкой похлопал ее по плечу и протянул:
– Там целая команда победителей, начинай, извини мне надо идти.
Мне было важно, чтобы Шарлотте было комфортно. Чтобы вот этот панцирь в котором она крепко засела, потихоньку давал трещину. Она может общаться, в какой-то мере мне даже кажется, что она очень хочет этого, но что-то ей мешает. Хотя она умная и очень приятная девушка, но видимо какие-то комплексы и то прошлое, о котором говорят шрамы на ее запястьях, не дают ей этого сделать.
Мы садимся в машину и мне очень интересно, понравилось ли ей так проводить время. Шарлотта тактично намекнула, что ей тяжело находиться в большой компании, и я немного расстроенно, поджал губы, но постарался сделать это максимально незаметно. Черт, мне так хотелось, чтобы ей понравилось, но мои грустные мысли она перебивает словами о том, что ей понравились две девушки. Я мельком глянул на нее и улыбнулся. Все-таки не все потеряно. Мое настроение вернулось стоило ей об этом сказать, и я спешно меняю тему, чтобы она еще чего не успела добавить плохого.
До дома мы доезжаем быстро. Уже внутри наш пес, радостно виляя хвостом приветствует нас. Я наблюдаю за тем, как он быстро бежит за игрушкой, которую несет Чарли. Я довольно долго намывался, а после, как девчонка, подбирал одежду, чтобы выглядеть хорошо, чтобы понравиться ей. Я сам не понимаю, почему мне постоянно хочется ей понравиться, хочется, чтобы ей было хорошо, совершенно забывая о том, что я никогда не думал о девушках в таком контексте. Я спокойно трахал и бросал таких секс-бомб, а сейчас такой милый и ванильный мишка с этой девушкой. Ее отличие – ее непохожесть на других. Она мне очень нравится и именно с ней, я боюсь сделать что-то не так, чтобы не спугнуть.
Я накинулся на блинчики, которые оказались безумно вкусными. Я от удовольствия закатывал глаза, набивая рот ими, а также сладким вареньем. Я восторженно мычал, потому что мой рот был забит, словно от жадности, этими вкусностями.
Как гром среди ясного неба прогремел вопрос. Я замер и даже перестал жевать на мгновение. Видимо ей кто-то что-то наговорил, либо она сама успела заметить все, она ведь не глупая.