- Нам надо их главного
взять.
- Живым? - я потëр правое
плечо, туда меня их "язык" подстрелил в прошлый раз.
- Не обязательно. Он из той
братии, которую хочется в списке мëртвых видеть.
А желаниями мы с ним
сходились.
Офицер скрылся в сарае
напротив. Уверен, больно жалящая "Сагаюса" также при нëм. И
стреляет он хорошо.
- План есть? Он, как дверь
скрипнет, по нам огонь откроет. Не хочется умирать за просто
так.
- Не дрейфь, я пойду
первым.
- Как будто ты из стали сделан!
Что, пули не берут? - возмутился я. Он лишь буркнул что-то сквозь
зубы. Ладно, если ему так не терпится умереть, не мне его
останавливать. - Может, просто уедем?
- У него... есть кое-что.
Справимся, можешь забрать что захочешь. Но это кое-что моë.
Думаешь, я просто так угодил в эту передрягу?
- Вообще ни о чëм не
думаю.
- Тогда пошли!
Глеб с разбегу ударил ногами в
дверь, рухнул наземь в прыжке. Древесина хрустнула, словно от удара
молотом, проломилась насквозь. Хрипло задрожали скрипящие ставни.
"Сагаюса" заговорила на языке боли, вражеский офицер не
промахнулся.
Клянусь богом, я видел искры
рикошета! Глеб ухнул, хватаясь за живот: а мне тогда чуть руку не
оторвало.
Я нырнул следом, выдав три
очереди подряд. В молоко. Офицер нырнул за жестяной стенд. Ворохом
щеп обратился стоящий рядом с ним деревянный ящик.
Наружу из меня лезло
пресловутое "ну я же говорил!" Едва ли не силой держал в себе,
сейчас не до того. Промчался мимо стонущего Глеба.
Офицер ловко прятался за
стендом и хорошо целился. Ствол винтовки показался с другой
стороны, бахнул выстрел. Меня спасла сноровка: рухнул наземь за миг
до, над головой прожужжала пуля.
Высадил остатки магазина на
бегу, заставил поганца залечь и не казать носа. Когда боëк щëлкнул
по пустоте, я перемахнул через стенд, рубанул прикладом наотмашь.
"Сагаюса" грохнула вновь. Не бей я в прыжке, сейчас бы валялся у
ног офицера. Вместо того, едва не выронив оружия, он
попятился.
Врезал ему пинком в живот,
настиг рухнувшее тело в прыжке и опустил приклад на голову
несчастного. Неприятный хруст заставил зажмуриться. Офицер забился
в предсмертных конвульсиях, я утëр лоб рукавом.
Ну и ночка...
- Карманы... обшарь... конверт,
письмо...
Глеб оказался живым. Ковылял,
словно зомби, опираясь на стены. Не подхвати я его и не усади на
стул, упал бы вновь.