Нам выдали посадочные, и мы отошли в сторону, оглядываясь.
— А если Гришенька не явится? — забеспокоилась я. — Значит, останется в Москве, — отрезал Ник. — А я? — Что ты? — Ну, тебе же не нужен переводчик, — пояснила я. — Какой тогда во мне смысл?
Он задумался на несколько мгновений, но буркнул: — Посмотрим, — и мы отправились на паспортный контроль.
В чистой зоне я было дернулась в сторону дюти-фри, но Ник на своих длиннющих ногах так уверенно и быстро шагал вперед, что у меня не хватало дыхания, чтобы одновременно догонять его и окликивать. Ладно, обойдусь. Но кофе все-таки ухватила под его неодобрительным взглядом.
— Лучше бы поспала в самолете. Десять часов лететь. — Да, мамочка! — фыркнула я, высыпая в молочную пену два пакетика сахара.
Ник так высоко поднял брови, что они показались над верхнем краем очков.
— Прости, настроение хорошее, — попыталась оправдаться я. — Да, на работе ты так не радуешься…
Да и ты на работе так не наряжаешься, проглотила я вместе с первым глотком.
Наш гейт уже открыли и туда тут же выстроилась очередь. Я было дернулась, чтобы присоединиться, но Ник так расслабленно продолжал сидеть в кресле, что я снова постеснялась. Только вертелась рядом, то вглядываясь в коридоры в ожидании Гришеньки, то бросая нервные взгляды на табло, то косясь на тающую очередь. Вот уже и очередь рассосалась, и объявили, что заканчивается посадка, а пиарщика нашего все было не видать.
— Если он опоздает, — с еле заметными нотками ликования в голосе сообщил Ник, помахивая телефоном. — Марк обещал его уволить. — Увы… — вздохнула я, вставая и направляясь к гейту. — Увы.
Гришенька, конечно, никуда не торопился. Катил свой маленький красный чемоданчик по гладким полам аэропорта, улыбался чему-то из-под огромных темных очков. Не забыл остановиться и купить кофе, пока проверяли наши посадочные.
— Это тоже с нами, — слегка раздраженно кивнул Ник в его стороны, увлекая меня в рукав, ведущий к самолету. Мы прошли по узкому проходу между креслами под взглядами полностью забитого салона. Не самыми дружелюбными, надо сказать. Мое место оказалось у окна, у Ника рядом, и он кое-как устроился, вытянув длинные ноги в проход. Гришенька ввалился в самолет в последнюю секунду — за ним сразу закрыли дверь. Шумно потоптался по ногам в передних рядах, громко извинился в средних, одарил кого-то комплиментом, задев задницей, посюсюкал с младенцев — все это, не отпуская красного чемоданчика, который доволок почему-то до нас.