Нет, наоборот! Я хочу! Хочу, чтобы этот вечер закончился тем, что я узнаю, каковы на вкус его спелые сочные губы. И не только губы. Мамочки!
Платье ждет на вешалке, льнет к чуть влажной после душа коже. Сережки в уши, тушь по ресницам, острые золотистые шпильки с тонкими ремешками. Золотистый клатч, поколебавшись — в него презервативы и ключ-карту от номера.
От собственного бесстыдства под кожей пылает пожар. Поздно винить соджу — это моя блядская натура, прав был Руслан, ну прав! Прав! Пофиг. Что там дальше? Пофиг. Хоть раз в жизни трахнуть синеглазого бога!
Как же его зовут? Давно надо было зайти на сайте конференции и найти по фото. Но почему-то я этого не делала. Как зовут синеглазого бога, что ждет меня внизу? Аполлон? Дионис? Они такие разные. Порядок и хаос, разум и чувства, искусство и бесстыдство, рациональность и звериная натура. Музыка или вино? Ох…
Распахиваю дверь, чуть не забываю закрыть, цоканье шпилек утопает в крадущих звуки мягких коврах.
— Ариадна!
Я уже делаю шаг в лифт, когда окрик ловит меня удавкой за шею. Оборачиваюсь и вижу полуобнаженного Ника в дверях его номера. Он в одних джинсах и босиком, волосы растрепаны, на переносице бликуют очки.
— Ты куда собралась? — удивляется он. — Постой!
Глава восемнадцатая. Гнев Ариадны
Глядя прямо Нику в глаза, я делаю шаг в лифт, одновременно разводя руками с самым невинным видом: — Куда? Делать глупости! — Ариадна! — он делает попытку меня догнать, но двери лифта явно успеют закрыться раньше. В последнюю секунду начальник в нем побеждает все остальные субличности, и Ник кричит мне вслед: — Трансфер в пять сорок!
Лифт дергается, проглатывает первый из этажей по пути вниз, и я смеюсь вслух, запрокидывая голову к зеркальному потолку. Голова легкая-легкая, и кажется, что завтрашнего дня не существует. До пяти сорока еще столько времени! Я успею.
И в следующую секунду все мысли о будущем испаряются у меня из головы. Потому что едва лифт открывает двери в холл, меня снова ловят мужские руки. Задираю голову и ныряю в Черное море синих глаз с головой.
— Хочешь? — спрашивает их хозяин. — Вина?
Он слишком пристально смотрит на мои губы — мне даже неловко их облизывать, но они такие сухие!
— Хочу… — отвечаю хрипло. — Вина.
Мы точно про вино?
Но он сплетает свои пальцы с моими и тянет в сторону бара. При виде нас бармен отрывается от важного дела превращения ледяного кубика в ледяной шарик и выставляет два глубоких бокала на стойку. Достает темную бутылку и наливает из нее густое и такое же темное вино. Терпкий аромат ловит меня издалека, я втягиваю его ноздрями и вдруг чувствую такую невероятную жажду, словно прожила всю жизнь в пустыне и впервые получила возможность напиться. Тянусь к бокалу с неприличным нетерпением, вдыхаю его запах, ощущаю, как вальяжно оно перекатывается по стенкам.