Мне стало немного не по себе. «Пираты» от старика Джонса можно
было услышать, когда дело совсем худо. Типа разбитого мной окна на
втором году обучения. На самом деле парень не виноват: это были
Клайв с Винстом, пытавшиеся угнаться в чеканке мячом за мной.
Больше пяти они не могли набить, как ни старались, в итоге вышедший
из себя Клайв, шваркнул со всей дури по мячу от злости. От
футбольного поля они отошли, тренер ругался на посторонних во время
тренировок. Стояли за Т-образным зданием гимназии, у окон
персонала. Так получилось, что этот дурень залимонил в окно
директора. Эйв благородно взял вину на себя, поскольку мяч выдал им
он. За что неблагородно получил линейкой от Джонса и был притащен
за шиворот к директору. Мистер Уильям Миллер, геолог, член
королевского Лондонского общества и наш директор гимназии изрядно
разгневался, вызвав родителей подростка на разговор.
В тот момент Эйв подумал, что это конец. Но вместо родителей в
кабинет вплыла Глэдис. «Как школьный препостор, я расследовала этот
возмутительный инцидент, – величественно произнесла она, – было
однозначно доказано, это не Эйвер Дашер. Он играл в тот момент на
футбольном поле. Кто именно разбил окно, мы сейчас узнаем, после
долгих и продолжительных пыток свидетеля.» В общем выпустили его с
Глэдис, а там она ему говорит «вали в темпе домой, придешь
послезавтра, когда всё рассосется». Так оно и случилось тогда:
через день все забыли.
А я с самого начала считал Глэдис своим ангелочком.
Просунув через густые кусты свой сексапильный нос, я обнаружил
понурого Винста с Гейбом. Последний был школяром из четвертого
класса нашего года обучения. Мистер Джонс за уши тащил бедолаг,
очевидно к эшафоту будущей казни. Эпичненько. Видимо Клайв сумел
скрыться с рейда правоохранительных органов по местам злачных
игр.
Кроме мистера Джонса присутствовал мистер Левенталь, сторож
гимназии по кличке «сержант», мужчина в годах, с деревяшкой вместо
ноги.
– Как вы посмели, паршивцы, притащить в «мунументум студиорум»
свои порнографические карты? – злобно гудел он басом, хлеща куда
попало школяров упругой веткой «нум-нума», местного кустарника.
«Паршивцы» дергались, увеличивая свои мучения, поскольку уши их
находились в крепких руках Джонса и жалобно хныкали. Но негромко,
опасались привлечь к себе лишнее внимание. Мунументум студиорум –
вроде гранит обучения на латыни. Или оплот? Плохонько, но несколько
слов и поговорок Эйв на языке знал.