Мне не оставалось ничего
другого, как броситься ему навстречу и не допустить кровавой
расправы. С помощью техники шагов я за доли секунды оказался перед
ним и, вложив в копьё накопленную за это время духовную энергию,
ударил вепря по пятачку. В этот раз мой противник не успел ничего
сделать, и удар попал в цель.
Лезвие с лёгкостью прошло
насквозь и воткнулось в череп зверя. Кабан распахнул пасть и
взревел от боли. Недолго думая, я выдернул копьё и, поднырнув под
морду и избежав клыков, ударил его прямо в глотку. Зверь, было,
рванул вперёд, но тем самым позволил мне насадить его ещё глубже на
моё оружие. После такого кабан захрипел, забился в конвульсиях и
повалился набок.
Лесной зверь ещё пытался
встать, захлёбываясь собственной кровью, но ему это не удалось. Тем
временем я решил ускорить его кончину и, вновь вытащив своё оружие,
воткнул копьё в глаз этого существа. Острие наконец-то добралось до
мозга, и вепрь тут же затих, испустив продолжительный хриплый
выдох.
Наступила звенящая тишина,
нарушаемая лишь плачем детей. Командир стражников подошёл ко мне и
уважительно поклонился:
— Молодой господин, благодарю
вас за помощь.
А ведь он кланялся, несмотря на
боль в теле. В волосах запеклась кровь и синела шишка на лбу.
Скорее всего, мужчина улетел из седла, и ударился о дерево во время
всех этих опасных манёвров кабана.
— Не стоит благодарностей. Этот
зверь был опасен для всех нас. Я просто сделал то, что
должен.
В это время к нам подъехали
стражники, которые всё это время охраняли головную повозку, и
принялись связывать ноги вепря. Нести такую гигантскую тушу на себе
никто не хотел, поэтому его просто привязали к сёдлам двух коней и
потащили к началу каравана.
Между тем к нам подбежали
многочисленные слуги каравана. Одни занялись сломанной повозкой, а
другие – ранеными людьми и лошадьми. Как оказалось, три лошади
умерли от полученных травм, поэтому практикам пришлось пересесть в
повозки. На ноге моей лошади была глубокая рана, которую сначала
зашили, а затем обильно обработали каким-то незнакомым мне
сиреневым раствором. Ехать на ней я не мог, так как она сильно
хромала, поэтому мне предложили лошадь одного из защитников
каравана.
Когда суматоха улеглась, ко мне
подбежал слуга и с поклоном пригласил к своему хозяину Заку Бруну.
Я пошёл следом за ним и вскоре увидел Бруна, который стоял у своей
повозки и смотрел на то, как стражники споро разделывают
кабана.