Еще раз обсудили победу Егора. Это было и патриотично и
безопасно.
Горбачев зашел к себе. Оставил пальто и перчатки. Показал
руками: «Все потом». Кивнул референту. Тот поняв вопрос ответил: «С
семи у себя». И поспешил в приемную к Шефу.
Обитые деревом панели глушили звук, да и звука то не было.
Красный ковер мягко принимал шаги ног, одетых в хорошие кожаные
ботинки.
Горбачев спешил, преодолел поворот, раскланялся с нужным
человеком и вошел в приемную.
Андропов Юрий Владимирович был уже у себя. Он приехал рано. Но
уже успел полежать под капельницей. Печень последнее время шалила и
выдавала странные показатели.
Консультировали его и специально приглашенные врачи из нового
совместного центра на Арбате. В целом подтвердили лечение и
назначили еще несколько препаратов.
Препараты помогли, но печень, видимо не справлялась уже с
нагрузкой.
Андропов разбирал бумаги. Страна в целом была рада переменам.
Благосостояние людей росло и словно какая-то туча, которая могла
раздавить, побить градом и выжечь грозой все живое миновала. Или
почти миновала.
Андропов вспоминал юность. Вспоминал те ощущения, которые застал
в самом маленьком возрасте.
Чистый светлый дом с побеленными стенами. За окном уже четвертый
год идет война. Говорили ему, что он не мог этого помнить, не мог
этого знать, но и он больше, ни с кем не делился воспоминаниями. Не
с кем и было. Не с кем стало.
Он маленький трехлетка подошел тогда к окну. Через поле вихри
ветра несли огромные тучи пыли и облака. По земле, набегая на
побеги пшеницы, хлестали струи дождя и града.
И он увидел маленькую женскую фигурку. У нее в руках не было
ничего, и сама женщина была простоволоса. Одета она была в светлую,
словно сам свет, нательную рубашку.
Женщина стола на освещенной стороне поля, а впереди на нее
надвигалась огромная, несметная туча. Женщина вскинула руки и в
небо, с ее ладоней врезался в тучу свет.
И свет мял, словно черную бумагу, тучи и раскидывал их по
сторонам.
Но не сдавалась тьма, и насылала на женщину и дождь, и ветер. И
видел маленький Юра, как рвется рубаха на ней, и кровавые полосы
выступают на теле у женщины. Но не сдавалась она. Защищала посевы и
хлеб. Ветер распахнул раму в дом, и услышала это его мать и
оттащила от окна.
Он рассказывал матери и о женщине, и о борьбе ее. Выглянула мама
и увидела только ласковый, теплый дождь, и напитывающий землю. И
дающий силу растениям. А потом мать гладила Юрину голову, и
успокаивала сына.