Чтобы хоть как-то выкрутиться, я сказал:
- Я ж у спекулянта джинсы купил, один раз только надеть успел.
Не проверял карманы. Может, он их сам туда засунул и забыл? Вот и
ходил я с валютой, сам того не зная. А Валька не проверил
карманы.
Но Ленька, кажется, меня не слушал, он мчался вперед. Свернув за
угол, приятель наконец сказал:
- Уфф, все. Кажется, пришли.
Мы оказались перед обшарпанной деревянной дверью и, отворив,
зашли внутрь, в участок. За столом в предбаннике сидел усталый
усатый и очень грузный милиционер. Несмотря на то, что на улице
было уже не жарко, он усиленно обмахивался газетой. По его рубашке
расплывались пятна пота. Мы несмело поздоровались.
- К кому? - заученно спросил он.
- Мы к Валентину Потапову, - пытаясь придать голосу уверенность,
сказал Валька. Тут я вспомнил, что совсем не знаю Валькиной
фамилии. Хорошо, что Ленька выручил. Теперь буду смотреть на него и
все повторять за ним, как сегодня днем - за Валькой.
- Паспорта, - таким же усталым заученным тоном повторил
усатый.
Мы протянули ему тоненькие книжечки. Не особо внимательно
посмотрев в них, усталый дядька махнул рукой.
- Пятая дверь по коридору.
Мы прошли еще чуть-чуть, постучали в дверь, услышали чье-то
хриплое: "Войдите!", вошли и увидели стол, за которым сидел другой
милиционер в форме, и Вальку, чье лицо было бледнее бумаги. Рядом с
ним с абсолютно спокойным и невозмутимым лицом сидела незнакомая
мне девушка. Взглянув на нее, я едва не лишился дара речи.
Рядом с Валькой, вольготно закинув ногу на ногу и барабаня по
коленям длинными ухоженными пальцами с накрашенными ногтями, сидела
высокая девица с ярким макияжем, пышной копной волос (видимо, щедро
залитых лаком), в кожаной куртке, короткой юбке и туфлях на высоком
каблуке. Ее поза и манера речи излучали абсолютное спокойствие и
уверенность. Складывалось ощущение, что это не ее сюда доставили
под конвоем двух служащих, а она соизволила выкроить минутку своего
драгоценного времени и покинула свою огромную элитную квартиру
где-нибудь на Патриарших прудах, чтобы навестить сие скромное и
печальное государственное учреждение.
Тут надо сказать, что Валькина барышня не выглядела нагло: она
просто была преисполнена чувства собственного достоинства и
совершенно никого не боялась. Я бы совершенно не удивился, если бы
ее во дворе ожидала машина с мигалками и личным водителем, а через
минуту отворилась дверь, и сам генерал КГБ лично поднес ей чашку
ароматно дымящегося кофе. Готов поспорить, что и до общежития в
Марьино она совершенно спокойно добралась бы сама в любое время дня
и ночи и в случае чего отбила бы и себя, и Вальку от толпы
хулиганов, просто строгим тоном приказав последним удалиться.