Тамара уверенно набрала несколько цифр и неожиданно для меня и
всех присутствующих заговорила по-английски. Я не то чтобы был
силен в английском, но разговорную речь понимал - все же довольно
много поездил по миру, да и документацию по работе постоянно читаю
на английском. Барышня коротко изложила суть проблемы (ее и Вальку
поймали с чужими долларами), назвала адрес и положила трубку.
- Сейчас приедет, - тем же певучим голосом спокойно сказала она
и снова взяла Вальку за руку. Как ни странно, и мне, и Леньке, и
Вальке стало вдруг гораздо спокойнее, и даже затеплилась какая-то
надежда внутри. А может быть, все обойдется? Вдруг эта Тамара -
непростая девочка? Сейчас в России можно многое решить, обладая
хорошими связями и знакомствами. А тогда? Да и тогда, кажется,
можно было. Вон даже милиционер сообразил, что просто так кричать и
ругаться не стоит. Он устало швырнул на стол какую-то папку с
документами и замолчал, явно ничего не поняв из того, что Тамара
говорила по телефону. Мы остались с Ленькой подпирать стены в
кабинете. Сесть нам, естественно, никто не предложил, но вроде бы и
не выгоняли. Ленька рассматривал потолок, а я - свои ботинки.
Минуты через три дверь отворилась, и в кабинет вошел статный,
интересный мужчина невысокого роста в добротном костюме. Я пока еще
плохо определял по одежде, кто есть кто, так как за пару дней
научился только более или менее разбираться только в студенческой
моде, но сообразил, что передо мной - не простой советский слесарь.
Одежда, которая была на мужчине, явно сшита не на фабрике
"Большевичка", а ботинки, кажется, сделаны на заказ и точно не в
СССР. На руке были явно недешевые часы, в руках - хороший кожаный
портфель.
- Добрый вечер, - сухо и уверенно произнес он, глядя на сурового
служащего. - Привет, - уже теплее, но все еще строгим тоном бросил
он Тамаре. - Рассказывай.
- Это кто еще тут? - поднялся с места милиционер, но, посмотрев
на какую-то книжечку, которую сунул ему под нос мужчина, резко
затих.
- В удостоверении написано, кто я. А теперь я хочу знать, за что
задержали этих двух молодых людей. Мы можем поговорить без
посторонних?
- Выйдите оба, - рявкнул
милиционер на нас, но, посмотрев на Тамариного отца, добавил уже
гораздо тише и мягче: - В коридоре посидите.
Сидеть в коридоре было негде. Ни одной лавки или стула, просто
облупившиеся исписанные стены. Ленька не стал привередничать и
попросту опустился на пол возле стены. Я же остался стоять и
прислонился к ней спиной, отчаянно пытаясь вспомнить все, что я
читал про оборот валюты в восьмидесятых и слышал от родителей, их
друзей и родственников. Эх, зря я в детстве пытался всеми силами
отлынивать от участия в семейных посиделках за чаем из сервиза. Вот
теперь бы эти знания пригодились!