Я кивнул, понимая в то же время, что врать бессмысленно. Этот
человек расколет любого шпиона. Но не мог же я сказать ему
правду!
- Пачка долларов с серией выпуска, которой быть не может. И на
долларах должен быть портрет Линкольна. А на них его нет. Я много
раз бывал в Штатах по работе и знаю, как выглядят доллары. Ты -
начинающий фальшивомонетчик?
- Нет же, нет! - сказал я чистую правду, понимая, что разговор
идет куда-то не туда. Кажется, дело совсем плохо. Тамарин отец
по-прежнему сверлил меня глазами. Я ощущал, что его взгляд будто
пронизывает меня насквозь. Интересно, а за что могли в СССР дать
больший тюремный срок: за сбыт фальшивых или настоящих
долларов?
- Значит, так, Матвей, - спокойным голосом продолжал Тамарин
папа, все так же проницательно глядя на меня. - Я не знаю, во что
ты ввязался, но дело это опасное. А посему эти купюры я у тебя
изымаю. Будем считать, что ты действительно случайно купил с рук
джинсы, а они там завалялись случайно, и ты не имеешь к этому
никакого отношения. Но в следующий раз, если попадешься, я не буду
выручать ни тебя, ни твоих друзей. Чтобы ты не считал, что тебя
ограбили, я могу дать тебе пятьдесят рублей в качестве компенсации.
Не волнуйся, они настоящие. Я сегодня эти купюры получил в банке.
Потрать, на что хочешь, только не ввязывайся больше в эту
авантюру.
Я кивнул и взял деньги, чувствуя одновременно и облегчение, и
какой-то непонятный стыд. Так же гадко я себя чувствовал только в
пятом классе, когда папа случайно застукал меня с дымящейся
сигаретой на балконе. Стыдно мне было даже не от сильной затяжки,
которую я сделал от неожиданности, а от того, насколько жалко и
беспомощно я выглядел.
- Ладно, - Дмитрий Олегович жестом подозвал Вальку и Леньку. -
Будем считать, что недоразумение улажено. Вас никто не тронет.
Садитесь, подвезу вас до метро. А мы с Тамарой - домой. Вы где
живете?
- В общежитии у "Домодедовской", - Валька при мне впервые открыл
рот в присутствии Тамариного отца.
- Хорошо. Садитесь.
Мы быстро залезли в машину и тронулись с места.
***
После возвращения в общежитие не случилось ничего необычного -
потекла моя новая, студенческая жизнь. Через неделю я уже
практически ничем не отличался от обычного студента восьмидесятых.
Я ходил вместе с Валькой и Ленькой на пары, продолжал вести старые
конспекты Матвея, пытаясь копировать его аккуратный косой почерк.
За это время я успел подружиться с ребятами в группе, поругаться с
комсоргом из-за членских взносов и даже сварить банку сгущенки,
правда не очень удачно - банку я оставил без присмотра, и она
рванула, почти до смерти напугав девочку-первокурсницу, которая в
неудачное время решила прокипятить свои бигуди в ковшике на плите
рядом с моей кастрюлькой.