Мила резко отодвинулась от Саши и схватила вещи, приготовленные явно для нее. Вскоре Ракитин ушел, оставив ей еще и огромное покрывало. Девушка быстро переоделась, укуталась с ног до головы, довольная, что сегодня ее оставили в покое. Ага. Наивное дитя.
Она бы правда проспала до самого утра, но писать захотелось сильнее. И, когда девушка посреди ночи поняла, что мочевой пузырь лопнет как воздушный шар, проколотый иголкой, если она тотчас не сходит по-маленькому, то делать было все-таки нечего — не писать же в горшок, вот она и пошла искать белого друга. В поисках освобождения, что называется.
Вооружившись фонариком, девушка пошла на улицу. Только вот далеко она уйти не смогла, потому что прямо перед домом оступилась и со всей дури влетела в болотную жижу от только что закончившегося дождя.
Вся скорбь отразилась на лице девушки, когда на внезапный шум прибежал ее новоиспеченный муж и задал один вопрос.
—Только не говори мне, что это ты в туалете была…
Запашок стоял и правда такой, как будто бы она только что макнулась сами знаете куда.
15. 14. Настоящий друг
РАКИТИН
Саша имел свою точку кипения, после которой даже такой терпеливый человек срывался, но Миле все никак не удавалось дойти до этой точки. Она для него словно была вне правил, эдаким исключением из всех имеющихся предписаний. Это одновременно пугало и бесило, потому что он даже нормально разозлиться на нее не мог. Безусловная какая-то любовь, что не раз заставляла Ракитина вскипать как на раскаленном огне раскаляется кипяток.
Держать ее в своих руках было за гранью, он чуть не захлебнулся чистым удовольствием, наблюдая за распахнутыми в экстазе губами, подрагивающими в такт движениям его пальцев. Мила была прекрасна в своем несовершенстве поведения и исключительности в плане внешности. Любая, разъяренная, напуганная, счастливая и хитрая, она вызывала только трепетное желание касаться и оберегать.
Саша не мог и не хотел противиться тому, что чувствовал, и даже перед лицом десятка гостей, когда девушка откровенно макнула его в грязь, желания придушить чертовку отсутствовало. Выпороть так, чтобы сидеть не могла, — да, но не более.
Когда Мила завалилась спать в Сашкиной одежде, укутанная сверху одеялом с ног до головы, Ракитин еще некоторое время наблюдал за ней. Все не мог отвести взгляд от подрагивающих ресниц, веером ниспадающих на молочного цвета кожу. А запах…запах Милы навсегда отпечатался в нем, он ее не то, что на ощупь теперь смог бы найти, а за сотни километров отыскать.