Мила почти задохнулась от возмущения.
— Да ты… ты… Я в кухарки тебе не нанималась!
— Я тоже не помню, чтобы нанимался поваром, — парировал мужчина.
— И из чего прикажешь готовить? По коробу поскрести, по сусекам помести и колобка тебе испечь?
— Колобка не надо, а с яичницей ты вполне можешь справиться.
Мила, конечно, могла, она вообще много чего могла и умела, вопреки всеобщему о ней мнению, но не хотела. Из принципа не хотела.
— А яйца я тебе где взять должна, или ты своими пожертвуешь?
— Нет, Бэмби, они нам еще понадобятся, а для яичницы я тебе куриные организую. Или городская девочка боится испортить маникюр?
Ох…Милка, конечно, понимала, что он просто разводит ее на слабо, но ничего не могла с собой поделать. Она никогда ничего не боялась и есть все-таки хотелось, а так, она рисковала остаться с пустым желудком, что после практически бессонной ночи казалось перспективой намного хуже, чем приготовление завтрака. К тому же, кто сказал, что ЕГО завтрак должен быть вкусным. И потом, планы надо разрабатывать на сытый желудок.
— По рукам, — выпалила девушка, предвкушая лицо мужа, когда он попробует приготовленный для него завтра. Для себя-то Мила постарается, а Ракитин…ну ему же не привыкать питаться чем попало. На том и сошлись. И пока Мила пыталась понять, как далеко добралась цивилизация и добралась ли она в эту, по ее мнению, глушь, Саша натянул на себя джинсы и обтягивающую белую майку, вышел из дома и пошел к соседям, чей дом находился прямо за невысоким забором.
Какое-то время Милка даже не думала о том, что поход за яйцами затянулся, и Ракитин уже должен был вернуться, но когда кишечник в очередной раз заурчал, напоминая о том, что последний прием пищи был вчера и то сомнительный. А потом недолго думая, девушка выскочила на крыльцо и, прежде чем успела о чем-либо подумать, услышала заливистый женский смех. Повернув голову, девушка наткнулась на милейшую картину.
Ее супруг ворковал с молоденькой блондинкой примерно одного возраста с Милой. Багирова не слышала, о чем щебетали эти двое, но выглядели они вполне довольными и так, будто сто лет друг друга знали. А когда девушка, совершенно беспардонно, положила ладонь на широкую грудь ее мужа, пусть она и не хотела этой свадьбы, в Миле зародились самые разнообразные эмоции.