- Когда ты ел в последний раз?
- Четыре дня назад, - военнопленный произнес это настолько
спокойным тоном, без попыток разжалобить, будто речь шла о чем-то
незначительном, вроде набежавших туч. Дескать, голодал и голодал,
что такого?
«Да уж, да он, оказывается, собрат по несчастью». Стало жаль
арамерца. Чего он натерпелся, прежде чем попал ко мне?
- Пойдем подкрепимся, а затем покажу оставшуюся часть дома, -
предложила я.
- Буду Вам премного благодарен. И все же, позвольте узнать Ваше
имя?
- Я уже сказала – это без надобности. Для тебя я – госпожа, -
попыталась говорить строго, но по реакции мужчины поняла, что мой
тон его ничуть не смутил.
- Как скажете, дражайшая.
- Госпожа!
В ответ - самоуверенная улыбка. Дескать, считай себя кем хочешь,
а буду называть так, как мне вздумается.
Ничего, это мы быстро исправим.
Я обедала в столовой, а для арамерца молчаливый Вир подготовил
небольшой столик для прислуги на кухне. Маркус вежливо улыбался и
сидел так, словно присутствовал на торжественном приеме. Кажется,
грязная туника и кандалы совершенно не смущали его.
Мне было любопытно, как брюнет будет вести себя во время еды,
так что я быстро справилась с обедом. К тому же, в нем не было
ничего особенного: овощной суп, треть от свежеиспеченной лепешки и
бокал разбавленного вина. Мы с Виром старались экономить на
всем.
К моменту, когда я вновь появилась на кухне, Маркус во всю
трапезничал. Подобно благородному аристократу от отламывал кусочки
от лепешки, медленно отправляя их в рот и тщательно пережевывая.
Чинно держал ложку, неторопливо пробуя суп. Он совершенно не
походил на человека, который голодал четыре дня.
Но я знала, как обращаются с военнопленными на рынках, и
безмятежный вид Маркуса не мог меня обмануть.
Даже среди рабов есть деления. К местным уроженцам всегда
наиболее человечный подход. Если рабы из наших колоний, отношение
чуть попроще, но опять же, смотря какая колония, какими навыками
обладает раб, насколько хорошо сложен и красив. Всех, кто
симпатичен или владеет ценными умениями, берегут. За них можно
получить весьма солидную сумму. Тех, кто попроще, их и кормят реже,
и оплеух с окриками им достается больше. Еще хуже относятся к
разбойникам. Но даже их стараются не калечить слишком сильно.
А вот военнопленных откровенно ненавидят. Потому что они чужаки.
Причем чужаки, которые могут напасть. Условия содержания у них
хуже, чем у скота. Скотину хотя бы регулярно кормят и не избивают
по любому поводу. А к пойманным военным относятся по принципу: если
помрет, то не велика потеря.