Отдельно свою "помощь" революции
оказывали Германия с Австро-Венгрией, и помощь эта была отнюдь не
только и не столько моральной.
Не отставали и доморощенные
денежные мешки, делавшие хорошие деньги вокруг Земгора и военных
заказов как таковых. Эти вообще давали деньги всем, заранее и
предусмотрительно раскладывая яйца по разным
корзинам.
Дополнительную кутерьму
создавали сами члены Императорской Фамилии и группировки, стоявшие
за каждым из Великих Князей, Великих Княгинь и даже Великих Княжон.
Вся эта публика отчаянно интриговала, пытаясь именно нужного
кандидата продвинуть на вот-вот освобождающейся
Престол.
И в этой многоголосице
заговоров, интриг и взаимного предательства Родзянко собирался
половить рыбку в мутной воде, используя брата Царя в качестве
универсального джокера в этой Большой Игре. Как бы не повернулась
ситуация Михаил Александрович может пригодиться и как Регент при
малолетнем Императоре Алексее, и как временный Император, и как
фиктивный диктатор, от лица которого можно издавать различные
непопулярные законы, и который мог бы стать временным связующим
звеном между новой буржуазной властью и прогнившей аристократией. А
когда тот станет ненужным, тогда уж...
Что будет тогда, Родзянко себе
голову даже не забивал. Он был полностью и абсолютно уверен в своем
влиянии на Великого Князя. Михаил Александрович, по мнению
председателя Государственной Думы, был совершеннейшим теленком,
восторженно верящим во всякие пафосные слова и красивые идеи. И
тот, кто будет владеть ушами этого человека, тот и будет управлять
всеми его словами и решениями. Но, для этого нужно постоянно быть
рядом с ним. Особенно в критические моменты, каковым, вне всякого
сомнения, является момент нынешний.
И в этом плане непонятный и
неожиданный кульбит с вылетом в Москву вместо Петрограда мог
нарушить всю Игру. Так что меры по розыску и взятию под опеку
Великого Князя Михаила Александровича нужно принять
незамедлительно, задействуя верных людей в Москве, Твери и в других
местах между двумя столицами, куда может приземлиться аэроплан на
дозаправку. И уделить особое внимание происходящему в Москве, ведь
сейчас крайне важно определить куда и к кому полетел
Миша.
*
* *
ГАТЧИНА. 27 февраля (12
марта) 1917 года.
Буквально упав в плетеное
кресло, я махнул рукой высунувшемуся из кабины полковнику Горшкову,
запускай аппарат, мол. За стеклом квадратного иллюминатора были
видны «провожающие официальные лица», генерал Кованько приложил
ладонь к папахе в уставном воинском приветствии, а затем размашисто
нас перекрестил. Последнее, что я видел, был мой теперь секретарь
Джонсон, стоявший с ошарашенно-растерянным видом подле
генерала.