Да, что ж такое! Курить хотелось
просто невыносимо! Я в своем будущем практически не курил, разве
что трубочку в хорошей компании, но тело прадеда привыкло к
огромным дозам никотина и требовало очередной порции. Вот гадство!
Мало мне проблем, так и с этим еще!
- Граф!
В дверях появился
адъютант.
- Вот что, Илларион
Илларионович, в кабинете моего царственного Папаʹ есть коллекция
курительных трубок, знаете?
- Так точно, Ваше Императорское
Высочество!
- Принесите мне несколько разных
на ваше усмотрение.
- Слушаюсь!
Не знаю, о чем он сейчас думает,
да мне на это и плевать, откровенно говоря.
Теоретически, опять же, я могу
воспользоваться «приглашением» Родзянко и выехать в Петроград, где,
вероятней всего, меня примут под белы рученьки прямо на вокзале.
Впрочем, кое кто утверждает, что по прибытию в Петроград, мой
прадед был предоставлен сам себе, но лишь без толку весь день
прослонялся по Петрограду, встретился с Родзянко и другими членами
будущего Временного правительства, пообщался с трясущимся от страха
премьер-министром князем Голицыным. И, в итоге, и отказался своим
именем придать легитимность перевороту, и не принял командование
над остатками верных Царю войск, и, даже, велел им покинуть Зимний
дворец. После чего, якобы, по своей инициативе спрятался на
Миллионной улице дом 12 в квартире князя Путятина и тихо просидел
там взаперти «пережидая опасность» до самого отречения Николая, а
затем и быстренько сам отрекся, уступив «уговорам» Родзянко, «не
гарантирующим безопасность при ином
решении».
Не знаю, может и так и было. Но
меня смущает несколько моментов в этой странной истории. Первый –
все эти занимательные рассказы писались уже после Февральской, а
часто и Октябрьской революции. И даже значительно позже окончания
Гражданской войны. В те времена участники этих позорных событий
всячески старались обелить себя и выставить крайними других. Второе
– самого Михаила Александровича Романова после свержения монархии
об этом никто не спрашивал и говорить он вряд ли мог свободно,
будучи «под охраной». Да и расстреляли его сравнительно быстро, а
после смерти можно писать о нем что угодно, опровержения не будет.
Третье – есть мнение, что и генерал Хабалов и генерал Беляев, то
есть лица, непосредственно командовавшие армией в Петрограде, были
сами участниками военного заговора, иначе никак не объяснить их
внезапную слепоту, пассивность и боязнь принятия решений, которые
они принимать были обязаны по умолчанию, не дожидаясь какого-то
особого повеления Императора. И, наконец, четвертое – есть фраза
Родзянко, сказанная во время нашего сегодняшнего телефонного
разговора, что, мол, он лично меня будет встречать на вокзале.
Понятно, что встречать меня он будет не один, и, вероятно, не с
цветами. Так что сомнительно, что мне дадут возможность влезть на
броневик и толкнуть речь перед верными трону солдатами. Не для того
это все затевалось.