– Повторяю, вы с Миреллой впредь не будете нуждаться. Отныне тебе необязательно брать плату за… изготовление поддельных артефактов. Что, к слову, преследуется законом.
– Помимо платы есть обязательства перед клиентами. Многим из них действительно нужен тот или иной артефакт. Не для забавы, не для красоты, не глупости ради, а для дела. И не думаешь же ты, что я теперь буду сидеть днями напролёт в этих комнатах и вышивать тебе рубашки?
– Посмотрим, что можно сделать, – Стефан хмурится с досадой, он явно устал спорить со мною и ему не по душе само словосочетание «мои клиенты». – Позже побеседуем об этом. Зайду к Мирелле, пожелаю ей добрых снов.
Уходит в спальню дочери, а я откидываюсь на высокую резную спинку стула, смотрю на игры огненных язычков.
Он ведь не сказал.
Даже не упомянул.
Что на самом деле стало с тремя его жёнами? При каких обстоятельствах они погибли, помимо суховатых официальных сообщений, что известны всей Империи?
И что будет со мною, если Стефан назовёт меня своею суженой?
А с Миреллой?
Нащупываю округлость медальона, сжимаю с силой, отчего ободок больно впивается в пальцы.
Чья бы воля ни стояла за смертью трёх молодых фрайнэ, человеческая ли, божественная, я знаю одно.
Дочь я ей не отдам.
* * *
Следующие несколько дней мы с Миреллой проводим в просторной, роскошно обставленной клетке – даже в мыслях я не могу назвать дворцовые покои домом или убежищем, – под неусыпным присмотром стражи и служанок. Мы ни в чём не нуждаемся, у нас есть куда больше необходимого, нежели когда-либо было прежде, мы то ли важные гости на особом положении, то ли пленницы, лишь выдаваемые за гостей. Комнаты постепенно продолжают наполняться вещами: приносят новые платья, обувь, бельё, Мирелла получает ещё игрушки и детские книги, для меня доставляют драгоценности из императорской сокровищницы. Я долго рассматриваю сверкающие ожерелья, тяжёлые серьги, разнообразные кольца и перстни, золотые цепочки на шею и на талию, россыпь украшений для волос, перебираю придирчиво и изучаю. По привычке проверяю каждый камень, будь то идеальные, один к одному, жемчуга или холодные рубины, на искру силы и не нахожу ничего подозрительного. Драгоценности, стоящие не одно маленькое состояние, пусты, бездушны, если их и касалась когда-либо рука одарённого, то следа своего не оставила. Быть может, оно и к лучшему, менее всего хочется обнаружить ненароком в императорской сокровищнице старинный артефакт, замаскированный искусно под женское украшение, или камень, хранящий силу предыдущего владельца.