Тьфу ты. Пашка вздохнул с явным
облегчением. Свои, реконструкторы! А он уж думал - сторож
какой-нибудь с двустволкой, встречаются и такие...
- Свои, - чуть не рассмеялся он. -
Ребята, я из питерского "Красного Знамени"...
- Мы-то свои, а вот ты кто такой... -
неприязненно пробурчал долговязый, бесцеремонно снимая с Пашкиного
плеча винтовку и вешая её себе на плечо. - Питерский... где и
словечек таких нахватался. Топай, сержант разберётся. Петруха, будь
здесь, сейчас кто-нить придёт вместо меня, - бросил он второму.
Пашка ничего не понял. С чего
взъелся... этот? Ну питерский, и что?
- Там... кровь на броневике, -
невпопад сказал он, идя по тёмной деревенской улице.
- Ещё бы, - ответил боец, и в голосе
его ясно слышалась горечь. - Старшина в моторе ковырялся, когда
этот стервятник прилетел. Там его и...
Боец замолчал, а вот Пашке стало не
по себе ещё сильнее. Не видел он ни разу реконструктора, который
отыгрывал бы образ настолько убедительно. Если только...
Если это не реконструктор. И сейчас
не середина 2010-х.
От этого предположения Пашке стало не
по себе - слишком уж невероятно оно выглядело. Но зато этот много
раз описанный фантастами феномен отлично объяснял всё
происходящее.
Как бы проверить?
А никак. Сейчас всё объяснится, когда
я увижу сержанта...
Я попал. да, кажется, именно так это
называется. Это не Подмосковье - это реально запад Белоруссии или
Украины. И это и правда война - правда, неясно, какой год, где-то с
сорок первого по сорок третий... Что там у бойца на гимнухе?
Петлицы или погоны? Не видно...
Стоп. Западные области и
свежеокровавленный броневик... Это сорок первый. Это же, мать вашу,
самое начало войны!!!
Пашка почувствовал, что его начинает
колотить. Только этого не хватало...
Зачем? Зачем я выглянул из траншеи?
Зачем я поехал на фестиваль? Зачем я вообще ввязался в эту
реконструкцию? Сидел бы сейчас дома, пил пиво с друзьями...
"История - штука тонкая", - мелькнуло
в голове.
- Какое сегодня число? - не выдержал
Пашка. - Контузило, плохо соображаю...
- Двадцать пятое, - буркнул
долговязый. - Давай налево, в дом...
Двадцать пятое. Июнь или июль?
Скорее, июнь - самое начало, ещё не началась истерика, народ не
потянулся на восток. Или уже потянулся? Этим и объясняется ночная
тишина - фашисты после первого внезапного удара воюют по графику,
дают своим солдатам отдохнуть. Но продвигаются они быстро, за счет
техники. Значит - либо мы уже в "котле"... либо вот-вот в него
попадём. Скорее всего, ещё не попали - иначе фрицы уже хозяйничали
бы в деревне. Блин, что же делать?