Никто не
запрещал Каледину провести ритуал с жертвой прямо у
кузни.
Мелисандра
пришла вместе с Эддом, который тащил на себе едва живую
лисицу.
— Положите
жертву возле наковальни, — сказал Каледин, не обращая внимания на
вежливость. Он долго чертил необходимую схему. Без камней душ
стандартная пентаграмма душ не имела никакого смысла.
— Джон… Все
эти жертвы… Как-то больно похоже на одичалых, — сказал Эдд. Он
смотрел на лисицу с явным трепетом.
— Скорее уж
на красных жрецов, не так ли, леди? — Каледин перевёл взгляд на
Мелисандру.
— Всякой
жизни приходит конец. Если Владыка того пожелает, то кровь может
стать настоящей силой, — ответила жрица.
Судя по его
растерянному виду, Эдд ничего не понял. Каледин даже не пытался
понять слова Мелисандры. Жрецы-фанатики всегда бормотали какую-то
несуразицу. Ожидать от них прямых ответов — всё равно что ждать
лета за Стеной… Или снисхождения от Мерунеса Дагона.
Невозмутимый кузнец Донал уже подготовил металл и
приступил к финальной стадии собственно ковки меча. Каледин жестом
попросил остальных сохранять молчание, пока он сосредоточился на
жертве. Вокруг собралась толпа, но все они слишком сильно уважали
Джона Сноу, чтобы мешать ему. Трюк с воскрешением убедил многих в
его правоте и праведности, если не в божественном
происхождении.
Мелисандра
наблюдала за ним с неприкрытым восхищением.
Магия
Тамриэля редко требовала словесные формулы. Зачарование не
требовало их почти никогда. Каледин сохранял молчание, пока лисица
дёргалась в своих путах. Он извлёк стрелу из тела зверя, и тот
застонал.
Первые
капли крови упали на грунт, и Каледин принялся чертить руны на
боковой стороне наковальни, пока Донал ковал. Когда меч был готов,
Каледин жестом остановил кузнеца.
— Эдд,
возьми клинок и охлади его в теле жертвы, — сказал он.
Мелисандра
подалась вперёд, и в глазах её сияло рвение истинно верующего. Она
будто ждала чего-то.
— Чего? —
опешил Эдд.
— Давай,
лисица и так почти мертва, она ничего не почувствует, — Каледин
посмотрел на брата Дозора. Он соврал, разумеется. Зверь стал частью
ритуала и не умрёт до его конца, а боль животного впитается в
металл и сделает его по-настоящему смертоносным.
— Седьмое
пекло, — выругался Эдд и взял клещи из рук Донала.
Одним
резким движением, он ткнул ещё красным клинком в тело зверя. Металл
прошёл сквозь плоть намного легче обычного и, казалось, сам нашёл
сердце. Лисица дёрнулась в последний раз, и замерла. Лезвие меча
тут же остыло, будто Донал сунул его в бочку с ледяной водой.
Послышался звон, и Каледин нахмурился. Ему пришлось срочно вливать
собственную силу в клинок. Сердца лисицы оказалось слишком мало,
чтобы стабилизировать зачарование.