— Вызови мне водителя, — попросил я.
— А меня здесь нет. Ты же попросил меня исчезнуть, я и исчез! —
пожал он костлявыми плечами. — Вернусь только после извинений и
денежной компенсации.
Лёгким движением руки я выдернул мобильник из рук старика. Он и
моргнуть не успел.
— Извинения приняты, — подсел он ближе. — Ты же мне его вернёшь,
да?
— Верну, только не дыши на меня.
Сделав звонок, протянул аппарат старику и поднялся на
подкашивающиеся ноги. Дождался, пока автомобиль остановится у
переулка и свалился в салон, пообещав водителю дать вдвое больше за
мой внешний вид. Тот нехотя согласился, и мы тронулись с места.
Спустя несколько минут машина остановилась около ворот нашей
скромной усадьбы. Мы с водителем вышли вдвоём. Тот не поверил в мою
честность и решил проводить до дома лично, чтобы я оплатил
поездку.
Когда деньги были возвращены, я поблагодарил мужчину и вошёл в
дом.
В ванной оказался чуть ли не с порога. Скинул с себя изорванную
одежду и встал под поток холодной воды с открытым ртом. Ощущал себя
измотанным, старался отгородить от воспоминаний прошлого.
Получалось не всегда.
За две сотни лет в кромешной темноте многое забылось, но это
видение… оно открыло давно зажившие раны.
Выходя из ванной, тщательно почистил зубы и обернул полотенце
вокруг бёдер.
Дверь напротив открылась, показалась сонная мордашка Маши.
— Кость, ты чего так поздно? — спросила она. — Всё в
порядке?
— Да, спи, — тихо сказал я.
— А Света где? — заглянула она мне за спину. — Она не с
тобой?
— Нет, — мотнул я головой. — Не знаю, где она. Вполне возможно,
мы больше её не увидим.
Сестра серьёзно посмотрела на меня, скрестив руки на груди.
— Приставал к ней? Только честно.
— Если бы, — хмыкнул я, направившись к холодильнику. Маша
увязалась за мной. — В момент встречи с Орловым мы попали на
разлом. Дядька ранен, его отряд телохранителей пал. Светлана решила
помочь ему. Видимо, уехала с ним.
Наступило молчание. Маша переваривала сказанное минуту, а затем
осеклась. Посмотрела на меня с ошеломлением.
— У тебя встреча была с Орловым? — уточнила она.
— Да, — кивнул я. — Он слёзно просил нас вернуться в род.
Говорил, семья загибается без нас. Бабка, говорил, раскаялась.
Маша покачала головой.
— Пусть утрутся, гиены самовлюблённые. Где они были, когда мы
так нуждались в поддержке? — размахивая руками, сокрушалась она. —
А сейчас, когда жизнь начала налаживаться, объявились. Завтра
что-то щёлкнет в их тупых головах, и мы снова окажемся на улице. Ну
уж нет.