— Так, может больше не надо с ней вообще общаться? — спросил
Кирилл.
— Я давно с ним не говорил. Вот только это уже не имеет
значения. Я изучил его, и знаю по косвенным признакам, когда она
видит угрозу для себя и своей цивилизации.
— А как же правило невмешательства? С людьми общаться нельзя, в
ход событий вмешиваться нельзя, а мир уничтожить можно? — взорвался
Кирилл.
— У нас есть мнение, что эта капсула вовсе не корабль, а некий
предохранитель, который очищает миры, где жизнь достигает
определённого уровня развития. Боюсь, мы ничего не сможем поделать
с этим, — грустно ответил учёный.
— И вы это позволите? Может, просто перестать с ней работать?
Или не искать другие капсулы.
— Я не могу, Кирилл. Не могу остановиться, — ответил Дмитрий
Сергеевич. — Я узнал лишь крупицы. Этого слишком мало. Мне нужно
узнать ещё хоть немного. Я должен построить машину времени. Поверь,
я не оставлю просто так ничего. Я верну и свой мир, и твой, и
другие, которые пострадали. Я ведь не злодей какой, я всё
исправлю.
— Другие миры? То есть мой мир не первый? — воскликнул
Кирилл.
— Не первый, — сокрушённо покачал головой учёный. — К тому же,
не только я работаю в этом направлении.
— Вы что творите?!
— А какие у нас есть варианты, Кирилл? — спросил Дмитрий
Сергеевич. — Оставлять всё как есть? Мы уже не можем себе этого
позволить. Слишком многое потеряно.
— Но вы же уничтожаете миры. Целые миры! — кирил едва
сдерживался. — И тот мир, где живут мои родители, и моя вторая
копия, вы хотите его тоже уничтожить?!
— Надеюсь, что нет. Надеюсь, что мне удастся найти ответ и я
построю машину времени. А потом и исправлю все прошлые ошибки.
— Но это же... — Кирилл хотел снова сказать, что чудовищно, но
понял, что ни к чему это не приведёт. Он вовремя себя одёрнул. Ведь
если Кирилл окончательно выйдет из себя, тогда Дмитрий Сергеевич
потеряет к нему доверие, и вряд ли захочет дальше с ним работать, а
это не в интересах Кирилла. Во-первых, он не сможет спасти бабушку.
Мало ли, как поведёт себя учёный. А во-вторых, Кирилл тогда точно
не сможет ему помешать.
Тогда он ответил:
— Я вас понимаю, — брови Дмитрия Сергеевича поползли на лоб от
удивления. — Это действительно ужасно потерять всё, чем жил и во
что верил. Я понимаю вас, как никто другой. И на всё бы пошёл ради
того, чтобы спасти своих родителей, чтобы снова их увидеть. Поэтому
не мне вас судить. Если вы позволите, я бы с радостью вам
помог.