— Асташова, что с тобой? — переспрашивает она. Услышав обращение, едва сдерживаю себя. Ах, да. Я ношу фамилию отчима, потому что так захотела мама, ведь семья должна быть единой. Это первая причина, из-за которой я бунтую и жду совершеннолетия, чтобы сменить фамилию на папину. Буду Миленой Ядерной.
— Я… я…, — заикаясь, растерялась, что хотела сказать в оправдание.
— Демид, иди, садись с Миленой. Ребята, мы потеряли восемь драгоценных минут, — Вера Антоновна сверяется со своими часами на запястье и провожает долгим взглядом директора. — Функции нас ждут, Демид, — пропела женщина, подгоняя парня.
Я плюхнулась обратно на свое место, ощущая дикий стыд и негодование. Судьба определенно злодейка. Теперь бунтарь явно не даст мне жизни.
— Привет, мышка, — Демид кидает свой рюкзак на парту и бухает всей своей массой на стул. Из-за роста, ему некомфортно, ноги некуда деть, поэтому отъезжает на стуле, процарапав со скрипом ножками пол. Ребята смотрят на него, шикая и призывая к тишине.
— Я – не мышка, — шепотом процедила, демонстративно подвинувшись подальше от Демида.
— Для меня будешь ею, — парень надменно повторил моим же тоном, а потом взял и подтянул мой стул вместе со мной к себе. Я шлепнула его по предплечью, а Демид всего лишь растянул губы в улыбку.
— Так, господа! — Вера Антоновна одергивает нас двоих. — Все ваши мысли должны быть тут! — женщина тыкает указкой в доску, на которой уже красуется пример из учебника, принесенного нашей учительницей.
Мы замолкаем, и я пытаюсь сосредоточиться на работе. Демид не отстает. Я вижу, как быстро он приходит к решению и уже, записав окончательный вариант ответа, расслабленно швыряет ручку на тетрадь и запрокидывает руки за голову, подпирая её. Аля-спокойствие и сообразительность. Я посмотрела на него под другим углом: его поведение – это точно защитная маска. Вот только от чего меня совершенно не интересовало.
— Ты допустила ошибку, — бросает он, покосившись на меня. Я мигом покраснела, потому что он поймал меня с поличным. — Сейчас все решение пойдет по ложному пути, мышка.
— Иди ты, — фыркаю, пытаясь вновь отодвинуться от него.
Ага! Как же! Стул неподвижен, а глянув вниз, обалдела: Демид придавил своей ногой ножку моего стула, чтобы я не смогла дистанцироваться от парня-бунтаря. Наши взгляды пересекаются: его – довольный и наглый, и мой – сощуренный и злобный.