Она оглянулась на фургон. Борьба ответственности с
ответственностью. Забавное ощущение.
- Давай хоть подвезём тебя? – не сдавалась она. Ну серьёзно.
- Пф! Подвезёте? Меня? Вот на этом? – ткнула я пальцем сначала в
себя, потом в фургон. – Да я дома буду раньше, чем вы выедете на
набережную! Как знать, может, встречу Скорость и мне, наконец,
представится возможность выяснить, кто из нас быстрее?
Ну давай, проваливай уже.
В её фоне что-то шевельнулось. А внутри меня появилось
напряжение.
- Ну ладно, – сдалась она. – Но как только доберёшься домой,
позвони! Договорились?
- Конечно! – согласилась я, улыбаясь во все свои тридцать два
белоснежных зуба. Боже, да уезжай ты уже. – Не переживай, всё будет
хорошо.
Наблюдая как она садится в фургон, я сдерживалась из последних
сил. Показывая свой телефон, как доказательство что готова им
воспользоваться, я готова была сорваться.
И как только ненавистный фургон скрылся из виду, я выпустила
свою силу на волю. От меня во все стороны пошла волна, во все,
кроме земли. Мы ведь не хотим оставить следов?
Чайки, вспугнутые моей силой, прыснули от меня подальше,
тревожно крича. А меня стала разбирать злоба.
Вот уже как две недели я бегаю по утрам. И почти каждый день она
бегает со мной. По началу я бегала на юг по набережной. Потом стали
проявляться мои способности.
Зависть - к более успешным. Презрение - к менее успешным.
Недовольство необходимостью переодеваться чтобы попасть на приём к
Панацее. Предвкушение всех тех удовольствий, которые может
предоставить мой город. Запретных удовольствий. И ещё много
другого, не менее отвратного.
Больше на юг я не бегаю.
Здесь, в трущобах, спокойнее. Общий фон стабильнее.
Стабильно-гнилой. А ещё со мной стала бегать она. И у меня
появилась идея показать ей нож, что убивает этот город. Она не
поняла. Тогда я подвела её к этой мысли в разговоре. Намекнула.
- Если бы всё было так просто, – ответила она. - У героев нет на
это времени. Всегда кому-нибудь нужна помощь, или кого-нибудь нужно
ловить. Не забывай, что есть ещё город. Весьма проблемный город,
который нужно патрулировать и днём, и ночью.
Она говорила это таким проникновенным голосом, что я чуть было
не поверила. Я бы поверила, если бы не видела. Ей были безразличны
мои идеи. Её голова была забита другим.
В другой день я, вслух, начала размышлять, сколько бы минут
заняла у членов триумвирата расчистка бухты?