- Рад, но… понимаете… у дяди… характер очень сложный, -
признался Лялечкин и собирался добавить еще что-то. Но тут белесая
стена тумана пришла в движение, а потому откуда-то со стороны леса
раздался вой. Вой был утробным, полным тоски и какой-то невыразимой
душевной муки. Елена даже заморгала, потому что тоска оказалась
заразною, а может, просто день такой… и в целом-то жизнь… и мысли
пошли о никчемности этой жизни.
Она даже остановилась, пораженная откровением: если так, то…
зачем?
- Елена Петровна! – она очнулась от того, что кто-то дернул её
за руку. – Елена Петровна…
Лялечкин.
Вот же… даже пострадать толком не дадут.
Вой стих. Туман рассеялся, а Елена Петровна обнаружила себя
стоящей у ворот. Как?
- Спасибо, - сказала она, забирая у Лялечкина сумку. Сейчас
почему-то как никогда хотелось, чтобы он эту сумку забрал, с
тетрадью должников, альбомами и лабораторными, после которых
заветный список пополнится, а Мизигин снова заговорит о
профессиональной некомпетентности…
В голове шумело.
И было… плевать.
Пожалуй.
- Давайте, я открою… вам чаю надо сладкого выпить. И вы же
закроетесь, да? И в лес не пойдете? Ночью-то зачем? А завтра, вы к
первой паре? И мне тоже. Я зайду… проводить, - Лялечкин суетился и
это тоже было странно.
- Зачем?
- Мало ли… вдруг да маньяк какой.
Действительно.
Магистр некромантии Елизар Добрынинов стоял, опираясь на слегка
покосившийся забор, и думал, как вышло так, что он оказался в этой
дыре.
Студенты.
Он всегда знал, что от студентов одни проблемы. И что созданы
они исключительно с одной целью – отравлять его, Елизара,
жизнь.
Как можно было?!
Простейшая лабораторная. Пятый курс. Почти выпускники… а они…
мало того, что упустили хлызня, так еще вблизи открытого портала! В
момент, когда портал работал. Тянуло постучать головой о стену.
Что первый курс, который как раз уходил на практику, хлызня не
заметил, это ладно.
Нечисть коварная.
Хитрая.
А спрашивать, куда смотрел Евдокименко, вовсе смысла нет. Тот и
близко не некромант. Так, общей практики с уклоном на портальную.
Он и на Елизара смотрел так же, как на всех – с легким недоумением
и усталостью.
- Я, - сказал Евдокименко, - студентами заниматься поставлен и
практику контролировать, а не всякую там нечисть. Ваш хлызень – вы
и ищите.
И ученый совет радостно подхватил эту расчудесную идею.
Действительно… тотчас выяснилось, что у Ватутина срочное дело в
столице, Пехаров в отпуск собрался и не в соседний мир, а
Невьятовский испытывает к параллельным мирам глубокое внутреннее
отвращение.