И первые языки пламени начали лизать сложенные сверху тюки.
- Ты что делаешь?! - раздался рев и Варандий вывалился из
коляски, подбежал к телеге, пытаясь стащить загоревшиеся тюки на
землю.
- Да что такого, - Анна сделала самое невинное лицо, пожимая
плечами. - Я тебя предупреждала. Ты думаешь, что я шутить буду?
Прошли те времена, когда ваша семейка вертела нами, как хотела. А
теперь, пока не спалила нахрен все остальное, повернул оглобли и
вали отсюда!
- Да я вас засужу! - Орал Варандий, пытаясь потушить уже
разгоревшийся тюк, но от его действий во все стороны разделались
искры, которые попадали на другие тюки, поджигая их.
Через минуту возничий сам скидывал с телеги горевшие тюки и
разворачивая телегу подальше отсюда.
- Стой! Куда, подлец, вернись! - орал вслед Варандий. Но
возничий, скидывал оставшиеся мешки с повозки, нахлестывая коняку,
которая все ускоряла бег.
Вторая повозка не смогла развернуться, застряла задними колесами
на обочине. Лошаденка, испуганная криком и огнем, билась в упряжи и
ржала, поэтому возничий бегал вокруг лошадки, пытаясь успокоить
ее.
- Варандий, пока Анна не спалила остатки твоего добра, уезжай
по-хорошему. Иначе останешься ни с чем. В дом я тебя не пущу.
Делать тебе здесь нечего. Твоего здесь ничего нет. Я все сказал.
Проваливай.
- Да ты… да вы… да я вас…, - щеки борова тряслись, рукавом он
размазывал по лицу слезы смешанные с пеплом и сажей, от чего оно
через минуту стало черным.
- Только попробуй, - снова Анна занесла над ним факел, стараясь
попасть ему в лицо. - Я спалю твое поганое добро и твою тушку.
Здесь лес, никто ничего не узнает. Прикопаю лично своими руками
твой трупик, удобрением быть полезно. Пропал мужичок и хрен с ним,
никто о тебе и не вспомнит. А кто-то даже перекрестится, что свет
чище стал без тебя. Пока жив, уноси ноги. Считай, что ты сегодня
родился второй раз. Я сейчас отпускаю тебя.
Варандий смотрел на разъяренную Анну и не верил тому, что
происходит. Получается, что все его намерения поселиться здесь,
построить за счет Шареля трактир и жить припеваючи летят в
тартарары? Почти половину тюков горела, еще немного и ничего вообще
не останется. И где эта Розалинка? Почему она не вышла из дома и не
помогла ему?
- Отец, идем домой. Нам здесь больше нечего делать. И забор
закрой, - сказала Анна уставшим голосом.