Стражник посмотрел на меня, увидел
рядом кормилицу и служанку и, грустно улыбнувшись, ответил: - И вам
доброго дня, юная эллин. И вам, эллин Валисса и тебе, лин
Талита.
После чего тяжко вздыхает и
продолжает.
- Следуем мы по скорбному делу.
Поручено нам, прелатом Инарром, исполнить приговор церковного суда.
Не радует это, но выбора особого у нас и нет.
Оглядываю парней в телеге. Они
связаны, и рты их заткнуты тряпками подвязанными верёвкой с узлом
на затылке. Во взглядах обоих, что бросают они на нас, плещется
отчаянье и откровенный ужас.
- Что случилось, лат Уввин? –
спросила Валисса. – Кто они и что совершили?
Стражник снова тяжко вздохнул и,
шмыгнув носом, тихим голосом ответил:
- В мерзости обоих уличили!
- Ой-й-й! – пискнула Талита.
А у меня внутри словно ледышка
появилась. Смотрю на парней и вижу мокрые от слёз щёки. То, что их
ждёт, ужасно. Как бы я ни в прошлой, ни в этой жизни не относился
негативно к гомосексуалистам. Но… Для меня подобное – дикость.
- Парни с запада приехали два года
как, поселились на отшибе, – продолжает свой рассказ стражник. -
Возле владений графа Данара. И вроде бы ничего особенного в них
поначалу не замечали, ну живут и живут парни, мож братья. Да и так,
к девам юным, что в соседней деревне есть, интерес они проявляли.
Отговариваясь поначалу от женитьбы, что купленную заимку в порядок
приведут, да дом отстроят да починят. Но со временем, местные
подозревать начали, что нечисто дело. А особенно, когда дочка
пастуха случайно увидела, как они на речке обнимались страстно.
Дитя глупое, мало что поняла, но отцу проболталась. Тут уж,
подозрения сильно окрепли. Староста деревни, к нам в храм приехав,
всё прелату и рассказал. Тут уж, шестерёнки закрутились, не
остановишь. Нас к ним послали, да парней на церковную проверку
привели. А на ней сами знаете, госпожи мои, соврать ни как не
получится! Тут-то вся правда и вылезла наружу. Тут уж и церковный
суд собрали, владетель города, барон наш Вайрон Берим общественным
защитником был, да не шибко это помогло. Приговорили их за падение
в мерзость к смерти. Вот мы таперича и едем с братьями и отцом
Наримом, приговор, стало быть, в исполнение приводить.
Смотрю на отчаявшихся «парней» и
понимаю, что они не только гомики, но и дурни редкостные. Нашли где
прятаться! В глухомани нашей, где каждый человек на виду и все про
всех всё знают. Как говориться: На одном краю деревни пёрнул, на
другом сказали обосрался. Им не сюда бежать надо было, а в столицу
или в портовые города западного побережья. Там в каждом жителей
далеко за миллион и на двух педиков внимания никто бы не обратил.
Тут же… Эх-х-х-х… Теперь не отвертятся, церковные приговоры не
отменяют, особенно за мерзость. И на помилование им рассчитывать не
стоит, тут население дремучее, к таким перформансам совсем не
толерантное, как говориться. А церковь нос по ветру держит, и с
населением ссориться не будет, особенно из-за парочки заезжих
педиков.