— А вы? — вдруг спросил Антуан,
взглянув на Якова. — Вы тоже волновались, когда венчались с мадам
Анной?
Штольман нашел в себе силы
улыбнуться. Ох, дорого бы он заплатил, чтобы по-настоящему повести
Аню под венец.
— Не то слово, — ответил он жениху. —
Но всё будет в порядке.
И вот, стоя перед зеркалом, и пытаясь
в сотый раз завязать чёртову бабочку, Яков старался не
представлять, что бы он чувствовал, если бы атласная ткань была
белой и собирался бы он на свое собственное венчание. Он вспомнил
Анины горящие глаза, когда она смотрела на кружево, вуаль и тонкие
веточки белых цветов, которые Элен сегодня вплетет в волосы, и узел
вновь вышел кривым. Яков чертыхнулся. Кто тебя просил
геройствовать, Штольман? Неужели ты по-другому не мог помочь
Володе? Что, в тюремных казематах настолько отшибло разум, что ты
перестал соображать и впал в маразм, увидев первое за много месяцев
знакомое лицо? И теперь что? Аня должна платить? Не быть невестой,
а потом женой. Глупо, это было очень глупо! Дверь отворилась, и в
комнату вошла Аня. Яков смотрел на неё через отражение и только
через пару десятков секунд осознал, что задержал дыхание. Она была
прекрасна. Голубое платье с широким кружевом, высокая причёска с
уже приколотой маленькой шляпкой, лёгкие локоны, обрамляющие нежное
лицо. Красавица!
— Ты еще не готов, Яша! — воскликнула
Анна. — А за нами уже приехали! Давай я помогу!
Она подошла ближе и в мгновение ока
завязала бабочку, окутав Штольмана ароматом лимонной вербены. — Ну
вот, всё готово! Пойдём?
— Пойдём, — сглотнул Яков, усмиряя
всех своих демонов, неожиданно разом поднявших голову. Не время
сейчас, не время. Сейчас пора радоваться.
Они спустились вниз и отправились в
дом Антуана Перре второй раз за утро, чтобы забрать жениха и его
мать и уехать наконец в церковь. День сулил быть суматошным, но
очень приятным.
— Ну вот и всё! — сказала Анна,
поправляя выбившуюся из-под венка из мелких атласных цветочков
прядку. — Теперь все в полном порядке. Ты просто красавица.
— Правда? — переспросила Элен,
расправила невидимую складку на лифе и снова повернулась к зеркалу.
— Надеюсь. Сегодня я хочу быть именно такой.
Антуан уже маялся у алтаря, гости
расселись на церковных скамьях, кюре, одетый в праздничную сутану,
доброжелательно поглядывал на прихожан, мадам Ортене устроилась за
органом, готовясь к проходу невесты, даже мать Элен уже села на
своё место, оставив мужа дожидаться дочь у притвора. Внутри
осталась невеста и Аня, которая никак не могла налюбоваться на
пышную и румяную избранницу констебля Перре. Ей нравилось всё: сама
подготовка к торжеству, наряд невесты, убранство церкви, всеобщее
волнение и радость, неловкие жених и невеста, которые не могли
дождаться момента, когда на их союз опустится божья благодать. Ей
нечасто доводилось бывать на свадьбах, всего пару раз, и все они
остались в её памяти. Что-то необыкновенное было в том, чтобы перед
всем миром заявить о том, что два человека отныне вступают на общую
дорогу. Сердце колотилось и пело от радости за то, что Элен и
Антуан любят друг друга и будут отныне вместе.