Штольман не стал с ним спорить, потому что его твердые
материалистические основы давно были подорваны, и уж явно не ему
решать и судить, как все в этом мире устроено. Он слишком мал и
слишком неразумен для таких вершин. Яков и Антуан направились к
ризнице, из которой как раз вышел бледный покачивающийся дьякон, а
Аня осталась у входа. Запах горелой плоти уже не так бил в нос:
тело уже унесли и там, где было возможно, открыли двери и окна, но
Аня тут же почувствовала тошноту и вглубь не пошла. Тут можно было
быстро выйти наружу, будь такая необходимость. Всякий раз, как Анна
оказывалась на месте убийства, внутри будто смерзался ледяной
комок, а на плечи наваливалась тяжесть и горечь. Она понимала
Штольмана, для которого насильственное лишение жизни было своего
рода вызовом и оскорблением. Кто-то взял на себя роль Бога и сам
отмерял нить судьбы другого человека. Это ли не святотатство?
Анна подошла к статуе Святой Бригитты. Работа была старая, за
деревом ухаживали, но краска уже выцвела и местами облупилась,
из-за чего казалось, что в области сердца у святой покровительницы
всей Европы зияет открытая рана. Ане вдруг стало страшно. Звуки
вокруг исчезли, свет будто померк. Она не могла пошевелиться, не
могла вздохнуть, не могла отвести взгляд. Статуя перед ней была
живая. Церковь вокруг неё была живая: дышала, кипела, страдала,
мучилась. Голубые глаза Святой Бригитты заблестели, сверкнули, и из
них полились слёзы, пахнущие ладаном, перекрывшим запах паленой
плоти.
Чудеса, происходившие в церкви, не были выдуманы. Они были
реальны.
— Я, честно говоря, устал, — произнес Дидье Бернар. — Я уже
ответил на все вопросы полицейских, не знаю, что еще я могу
добавить. Я едва держусь на ногах. Хочу пойти домой и увидеть жену.
Я просто… потрясен.
Дьякон в самом деле выглядел неважно. Если задуматься, то это
вовсе неудивительно, если принять во внимание, как именно начался
его день. И желание уйти от толпы незнакомых людей в объятия
родного человека Штольман тоже разделял, но ему нужно было задать
несколько вопросов, тех, ответы на которые он не сможет найти в
протоколах допроса.
— Я понимаю вас, господин Бернар, но позвольте все же уточнить
несколько моментов, пока мы идем к выходу, — сказал Яков. — Я не
займу у вас много времени.
— Ну что же, — вздохнул дьякон, поняв, что Штольман не отстанет.
— Давайте поговорим.