Глава 2
Услышав своё имя, я торопливо достала
из сумочки салфетки и быстро вытерла мокрое лицо. Отойдя от стены,
я помахала рукой Карине, которая встревоженно оглядывалась по
сторонам.
- Вот ты где! Я уже волноваться
начала, не увидев тебя со всеми! – она взяла мои руки и вгляделась
в лицо.
- Мой лимит выдержки себя исчерпал. –
вымученно улыбнулась я подруге.
- Могла бы не ехать сюда. Все бы тебя
поняли. Зачем себя истязаешь? – нахмурила лоб Карина.
- Ты ведь знаешь, Мусь, мне нужно
было хоть так, но побыть ещё немного рядом с ним. – ответила я,
поглаживая её пальцы.
Карина очень сильно переживала эту
ситуацию. Она даже не смогла вести Максима по психологической
реабилитации. Сказала, что очень много знает о наших отношениях,
чтобы быть беспристрастной. Как я не давила на её профессиональный
долг, уговорить не удалось.
- Ты пойми: я смотрю на него и вижу
вас двоих вместе в то время, когда вы были в Москве – счастливые,
влюблённые, окрылённые! И как, по-твоему, я должна говорить, что у
него все будет отлично?! Я не могу обманывать, Ликунь! И не буду
этого делать, даже если сейчас ложь будет во благо! – чётко
пояснила мне Карина в первые же дни после того, как Максим пришёл в
себя.
В итоге для него наняли другого
психолога, у которого я не могла поинтересоваться о результатах
терапии. Я нисколько не злилась на Карину, даже была восхищена её
преданностью мне. Она понимала и поддерживала, даже если это шло
вразрез с её профессиональными принципами.
Как будто это было вчера, помнила
день, когда Максим пришёл в себя и не узнал меня. Именно Карина
нашла меня возле двери его палаты, лежащую возле стены, сжавшись в
маленький жалкий комочек, уливавшуюся слезами. Она молча, прилагая
усилия, подняла меня на ноги, которые были слабыми и грозились
вот-вот подломиться, снова уронив моё тело на пол клиники. Обняв за
талию, почти доволокла на себе до кабинета папы Миши. Я была в
такой полной прострации от боли и шока, что не сопротивлялась,
когда в меня вливали успокоительные препараты. Недавно перенесённый
стресс, от которого я ещё не восстановилась, дал о себе знать и я
снова потеряла сознание.
Неделю после этого я провела дома под
домашним арестом Ирины Сергеевны. Она, как сиделка, почти всё время
проводила у меня дома, лишь на пару-тройку часов уезжая к Максиму.
Готовила для меня вкусняшки, по минутам давала успокоительные и
укрепляющие лекарства, развлекала меня. Даже находясь в своём
коконе из переживаний и разрывающих мою душу воспоминаний, я не
могла не оценить всю её заботу. Но и молчать тоже не могла.
Поэтому, в один из вечеров, когда мы поужинали, я завела
разговор.