— Конечно, Яша! Я поберегусь и не буду делать ничего без твоей
помощи!
Если бы сейчас российский государь — император и самодержец
Николай Александрович Романов вошёл в их гостиную и сказал, что он,
Яков Штольман, его незаконнорожденный брат, мужчина был бы поражён
меньше! Чтобы Аня согласилась с просьбой никуда не влезать с
первого раза! Да ещё так спокойно! Даже Пётр Иванович настороженно
замер в соседнем кресле!
Что, чёрт побери, творится в его собственном доме?
Штольман, закинув руки за голову, смотрел в потолок. Стрелки
давно перегнали полночь, но сон бежал от него. Нежная и тёплая
спина его Ани прижималась к его боку, она размеренно дышала, а
волосы её рассыпались по груди и плечу мужчины.
Штольман размышлял. Неделя выдалась суматошная: то одно дело, то
другое требовали его внимания, поэтому, отмечая странности в
поведении Анны, Яков не мог толком остановиться и выявить его
причины. И вот — дом спал. Мари ушла к себе сразу после ужина, они
редко беспокоили её по вечерам. Гастон сопел в своей новой комнате,
раскинувшись на кровати. Он сжимал в руке фигурку лисы, которую
после обеда подарила ему Аня. Лисичка, прикрывающая хитрый нос
изогнутым хвостом, стояла на каминной полке, и женщина приметила,
что взгляд мальчика то и дело останавливается на статуэтке. В конце
концов Анна сняла фигурку и протянула ребёнку. Штольман готов был
поклясться, что в глазах Гастона его жена приобрела такую
недосягаемую высоту, что эту фигурку он будет хранить как зеницу
ока.
Пётр Иванович с неизменным графинчиком — на этот раз арманьяка —
отправился в свои покои, обняв его любимую Аннет и пожав руку
Штольману, в доме которых ему было так хорошо и покойно. Аня,
переодевшись, расчесав волосы, чем в очередной раз почти заворожила
его, и почитав что-то важное в своём медицинском журнале, стала
клевать носом. Поцеловав Якова, она свернулась подле него уютным
клубочком и через минуту заснула.
Итак, дом спал. И Яков, наконец, получил возможность подумать
над тем, что происходит. Перебрав последние события, он пришёл к
выводу, что только единственным возможным вариантом можно объяснить
все поступки его любимой. Сердце гулко стукнуло. Штольман тут же
отогнал от себя догадки, запрещая надежде толкнуться в душу. Нет!
Нет! Это был бы слишком щедрый дар от судьбы, чтобы можно было
разрешить себе в это поверить! Штольман только немного привык к
тому, что Аня была рядом, что она — с ним, что она не перестаёт
излучать любовь. Если же… Нет! Нет! Думать об этом сейчас нельзя!
Если его выводы ошибочны, разочарование будет таким острым, что
несколько дней потом всё вокруг будет с привкусом горечи. Да и Аня
ничего ему не сказала. Не будет же она с ним играть или мучить
его?