В прошлую субботу на приём к доктору, которому она ассистирует,
приходит Луиза Атталь. Маргарита в ужасе. Луиза, конечно, знает, об
истории своих бывших хозяев, всей информацией она не располагает,
но понимает, что дело тут нечисто. Начинается шантаж. Она приходит
ночью в то крыло, в которое, как вы знаете, никто до утра не
зайдёт. Я не знаю точно, что подстегнуло вас на зверство, которое
вы сотворили с телом вашей бывшей товарки, но несколько часов вы
уродуете несчастную, предварительно одурманив. Вам есть что сказать
по поводу случившегося?
Девушка всё ещё не произнесла ни слова с начала речи Штольмана и
не отвела от него взгляда. Наконец она криво усмехнулась.
- Она опять кричала, что руки мои никуда не годны, что она лучше
меня вышивает. Так всегда было и будет! Поэтому я и из профессии
ушла! Никогда мне её не превзойти! Кто сейчас скажет, что моя
работа не превзошла всё, что было сделано до этого?
Улыбка не покидала её лица.
Никто не пошевелился и не раскрыл рта. Сказать было нечего.
Анна сидела в коридоре перед дверью в кабинет, где Яков и
полицейские заканчивали сортировать материалы дела, отбирая
доказательства, думая о том, что конкретно нужно запросить в
полиции Дьепа и Марселя. Маргариту уже увели. Всё, что она сказала
за это время, было только то, что она не жалеет о своих поступках,
возможно, только о матери. Хотя эта старуха не давала ей жизни, так
же как и все остальные. Знай поучала её да пихала в хозяйскую
школу, где и света божьего не взвидишь! А остальных — нет, не
жалко. Разве что дурочку Элен. Трепала языком без умолку, но в
целом — ничего! Жаль, что она видела, как Луиза здесь была. Они как
раз возвращались в главный корпус, когда эта болтушка сказала, что
и Маргарита её, конечно, видела, потому что вечером доктор Боро
принимал пациентов с ней вместе. «Как есть проболтается!», —
подумала преступница, подняла камень, и судьба бедняжки была
предрешена.
Анну вдруг замутило. Она больше не могла этого видеть и слышать.
Перед глазами поплыло, во рту стало кисло. Её слегка повело в
сторону. Яков подхватил её, вывел в коридор, усадил у приоткрытого
окна. Посмотрел на покрывшееся нездоровой бледностью несчастное
лицо жены, заставил подышать носом. Ане полегчало. Совсем немного,
но всё же. Штольман накинул на неё свой сюртук и хотел было
спуститься вниз и вызвать экипаж, чтобы женщину отвезли домой. Аня
наотрез отказалась. Одна она не поедет, ни за что! Но и туда не
вернётся — даже при мысли об этом снова начинало подташнивать. Она
посидит здесь и подождёт, пока он закончит. Штольман помолчал,
поцеловал её в лоб, кивнул и ушёл.