— И чё? — выпучил глаза Бацилла.
— И всё, пиздец! Лесник выстрелил!
Станция говорит, одна минута до взрыва! Мы бежать, километр до
границы стаба.
— Чё, прямо так сама и сказала? —
рука выскользнула из-под подбородка, и Бацилла чуть не врезался в
стол.
— Натурально…ик.
— Гонишь же, — покачал головой
санитар. — Говорящая станция. А дальше?
— Дальше яйца не пускают, — буркнул
Изя и налил себе полный стакан мутной жижи и всосал его одним махом
как насос. — Не веришь?
— Ну так. Пока складно вроде. Вы
поймали скреббера на атомной станции и взорвали её? Так?
— Да, так и было, а перед этим
засунули скреббера в реактор. Недоверчивый вы народ санитары. Вам
здесь можно сказать душу изливаешь, а вы. Да ты знаешь, что у него
с рук сам Ктулху ел? Он его кормил заражёнными! — папаша Кац с
красными лихорадочными глазами и всклоченными волосами в рваной
майке держал в руке пустой стакан. Санитар хотел тоже выпить, но
застыл с открытым ртом.
— Тот самый Ктулху? — изменившимся
голосом спросил Бацилла.
— Реально, — кивнул Изя. — Да вон
Лесник проснулся. Слышь, Жень, давай к нам. Он не верит, что ты
взорвал внешников атомной бомбой. Целая флотилия под откос
пошла.
— Ну это так, баловство, — я сел на
кровати приходя в себя. Бацилла всунул мне в руку свой стакан. —
Смеха ради…
— Пей, Лесник! Я о вас с папашей
книжку напишу, бля буду! — клятвенно пообещал санитар. — Да я…
Что он, я не узнал, внезапно из
коридора раздался визг и тут же чьё-то тяжёлое тело пробив тонкую
межкомнатную перегородку влетело в комнату. Межкомнатные стены были
здесь из палок и какого-то гов… глины похоже. Пробив конструкцию, в
нашу комнату въехало по полу нечто скомканное и, по всей
вероятности, бывшее когда-то человеком. Санитар встал со стула,
покачнулся и профессиональным взглядом уставился на покойника. То,
что он уже отбыл в страну вечной охоты сомнений ни у кого не
оставалось. Изя быстро плеснул себе в стакан и «помянул» убиенного.
Кстати кого? Бацилла расправил тело, половина головы отсутствовала,
штаны были расстёгнуты и спущены. Санитар опознал труп по
одежде.
— Дрозд, — заявил он. — Его куртка.
Чего это он зажмурился?
В коридоре раздавались глухие удары
и предсмертный хрип. В заключении последовал звук разбитого зеркала
или фаянсовой раковины, трудно было точно определить отсюда. Я
надел тапочки и решил полюбопытствовать что произошло, как в
комнату зашла раскрасневшаяся Немезида в одном полотенце замотанным
вокруг бёдер. От столь захватывающего зрелища мы застыли на месте.
Тяжёлая грудь манила своими впечатляющими формами, я внутренне
облизнулся. Это был тот самый момент, когда отваливается челюсть.
Фемина с прекрасным станом подходит к столу и берёт трёхлитровую
бутыль с самогоном и вливает в себя не меньше полулитра. Молча
ставит назад бутылку и двумя пальчиками нежно закусывает
авокадо.