— Изумительный эффект, кто
придумал?
— Я и придумал. Рецепт ещё из
прошлой жизни. Ловил в морге тараканов и настаивал на них
брагу.
— Колись, сморчок. Чего задумал? —
Немезида ткнула его локтем под рёбра.
— Всё ближайшее окружение проверить
на блоки. Скорее всего у всех диверсантов они, есть судя по тому,
как бодро они с собой кончают. Но сперва надо пощупать твою
дамочку, очень руки чешутся, — знахарь несколько раз сжал руки в
кулаки.
— Тебе меня мало, тараканчик? —
Немезида прижала знахаря к себе. Уж не переборщил ли Изя своим
внушением?
— Не в том смысле, дорогая. Как
знахарю, — я улыбнулся, вспомнив знахаря в Бетонном, которая меня
слегка изнасиловала.
— Пошли. Она в подвале в этом же
здании. Ждёт допроса.
— И пыток? — спросила Немезида.
— Если её программировали на шпионаж
и диверсии, то ей ваши пытки до жопы, — уточнил папаша Кац. — Её
можно сразу разрезать пополам и она ничего не скажет. Блокируются
нервные центры.
— Как у меня? — спросила
Немезида.
— Примерно, но тебе их блокировали
из-за того, что делали из тебя киборга. Затем вернули назад, когда
сталинид восстановил нервные окончания. У нашей диверсантки они по
умолчанию работают, но если происходит какой-нибудь кипеж вроде
такого, что вы задумали с ней сделать, то боль выключается. Можете
ей все зубы напильником сточить, не поможет.
— Эх, жалко с нами Наташи нет, —
пожалел я.
— Всё равно не помогло бы. Она
абсолютно не чувствует боль! — разозлился папаша Кац. — Неужели не
понятно, талдычу вам одно и тоже.
— Тогда как? — спросил Бацилла. —
Как нам её разговорить?
— Посмотрим, что с ней сделали.
Тогда станет понятно.
Мы спустились на минус третий этаж и
прошли длинным гулким коридором почти до конца. Он был хорошо
освещён и через каждые десять метров находился стул, рядом с
которым стоял вооружённый человек или сидел на нём. Итого шесть
человек. Наверняка где-то в комнатах есть ещё люди. Мы зашли в
полутёмное помещение со стеклом во всю стену. В комнате уже сидел
Терентий и Утюг. Как я понял в задачу Утюга входила и контрразведка
на фронте, а если учесть, что Столица была одним большим фронтом,
то и здесь тоже. За поляризованным стеклом сидела Вика. Её
примотали к стулу с подлокотниками. Накрепко зафиксировав руки и
ноги. Она была в одних трусах, которые наверняка уже трижды
проверили на наличие взрывчатки. Да что там трусы, саму Вику
вывернули наизнанку. Следов насилия, синяков и ссадин я не увидел,
но её остекленевшие глаза говорили о внешнем воздействии.