Когда я, бодрая и свежая, покинула термаль, оказалось, что прислужниц уже след простыл, зато у окна обнаружился сервированный стол, ломящийся от изобилия. Рот мгновенно наполнился слюной, но и совесть немного кольнула: кажется, девушки-горгоны восприняли мои слова о голодном жротусе слишком уж буквально.
Отдав должное сочной, политой соком лайма, клешне лобстера, нескольким румяным булочкам с марципанами, спелому, исходящему густым янтарным соком манго, я торопливо вымыла руки в чаше с лепестками мяты и поспешила к оставленному мне платью.
Потянув за алые завязки, вздёрнула невесомый, шелестящий, весь пребывающий в каком-то непрерывном движении наряд и… ахнула.
Матерь горгонья!
Ничего... ничегошеньки общего с целомудренным, скрывающим всё, что не предназначено для посторонних глаз сарони, в котором я сюда прибыла!..
Наря̀ду, что горгоны столь благоразумно и дальновидно не стали разворачивать при мне и ещё более благоразумно удалились на время нашей с этим треклятым нарядом «встречи» и моего от этой самой встречи ошархевания, можно было запросто дать имя Королевы Бесстыдства!
Плотный кружевной лиф на тонких бретелях перетекал в ворох алых юбок. Точнее, юбки, одной… просто обилие складок сразу сбило меня с толку. Юбка была обшита огненно-золотым кантом… и… она оказалась прозрачной. Совершенно.
Более того, впереди обнаружились разрезы!
До самого пояса!
Праматерью клянусь, чтоб меня шархи задрали!..
Золотого, щедро усыпанного камнями и тяжёлого, как сытый жротус, пояса...
То, что к бесстыжему платью полагались плотные алые трусики и лёгкие, будто из лепестка розы туфельки с застёжками-магнолиями по бокам, положения не спасало.
В висках пульсировали две мысли.
Первая – о моём отбытии домой распоряжений не поступало.
И вторая – вместо целомудренного сарони, причитающегося юной лилае по статусу мне швырнули в лицо наряд рабыни!
6. Глава 6
Овальное зеркало в изящной раме отделилось от стены и, приблизившись, зависло в воздухе прямо передо мной. Ух! Настоящие чудеса бытовой магии! Помимо воли, взгляд цеплялся за каждую травинку на узоре-кайме, за каждый бело-розовый лепесток, каждый нераскрытый бутон лотоса… шархи! лишь бы не смотреть прямо перед собой…
Потому что я не знала лилаю в зеркале!
Не знала и… не хотела знать!
У неё было моё лицо и моё тело, и всё же… это была не я!