― Иди, нечего тут сырость разводить, – пробурчал он. – Устроила трагедию на пустом месте! Ладно бы хахаль был, а то днями дома сидит, в зеркало смотрится…
***
Вечером того же дня Ронраг вызвал к себе служанку дочери.
Сухопарая, немолодая женщина, с длинными абсолютно белыми волосами и скорбными складками у рта, крадучись вошла в кабинет.
― Значит так, – хозяин замка с ходу перешёл к делу, – ты отправишься с Лаари, будешь ей служить, как и прежде. Но добавится и новая обязанность. Я дам тебе пару почтовых голубей, станешь отправлять мне донесения, как, да что происходит в Гнезде Синих. Слушай, запоминай, выведывай. Нейтралитет нейтралитетом, а свои уши и глаза нигде не помешают!
― Но, господин, – боязливо воспротивилась служанка, – я не умею этого…
― Ну, так учись! Или напомнить, как твоя семья поддержала Диких, и едва не втянула нас в войну? Думаешь, об этом забыли? Тебе оказали милость, оставив в живых, и позволив жить в доме Арксоров. Отрабатывай долг! – последние слова прозвучали словно пощёчина, и женщина униженно опустилась на колени.
― Простите, господин. Гаати всё помнит и понимает… Гаати сделает, как вы велели… – служанка подползла к его креслу и потянулась к поясу штанов, но он брезгливо оттолкнул её руки.
― Ты стала старухой, этих услуг больше не требуется! – Ронраг щёлкнул пальцами: – Пошла вон.
***
Когда Гаати вошла в комнату девушки, та быстро захлопнула окно, один из белых голубей воспитанницы пропал.
― Вы послали кому-то весточку, госпожа? Завтра уезжаем, успеет ли птица вернуться?
― Не твоё дело! Молчи и собирай тряпки! – взвизгнула Лаари, и уселась перед огромным зеркалом, расчесывать роскошные, отливающие перламутром, волосы.
― Вы расстроены, госпожа моя. Но стоит ли? Жених ваш красив, и, как я слыхала, добр. Может всё и сладится, дайте ему шанс…
― Бесценные советы от той, кого с юности использовали для постельных утех. Что ты знаешь о браке? Для тебя-то любой был бы красавцем, лишь бы замуж позвал! А у меня есть выбор! Был бы, если бы не этот проклятый договор! Лучше бы Трайса волки сожрали…
― Госпожа! Как вы можете говорить такое о брате?! – ужаснулась Гаати, привычно проглотив оскорбления и обиду.
― Да вот могу! Ему и власть, и брак по желанию… А мне расплачиваться за его никчёмную жизнь? С какой стати? – девица вскочила и запустила тяжелую серебряную щётку в зеркало.