И из гроба… показалась рука. Обычного телесного цвета. Не
гнилая, не бледная, не каменная. Просто рука. Она вцепилась в край
саркофага и заметно напряглась. И тогда…
Мы все стали свидетелями, как из гроба начало медленно
подниматься тело.
Я видел, как оно хмурится и оглядывается. Как смотрит на свои
руки! Я видел жизнь! Жизнь и разум в его глазах! Пар изо рта
говорил о дыхании, недоумение говорило об осознанности!
А когда оно повернулось на нас…
Оно распахнуло свои большие голубые глаза, прикрытые чёлкой
чёрных волос.
— В-Василиса?.., - пробормотал он, - Аня… Марк… и… и ты! Внук!
Мой внук! Ха-ха, Михаэль! У тебя получилось! У ТЕБЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!
Ха-ха-ха-ха, - он засмеялся во всё горло, - Я жив! Я ЖИВ! МОЙ ВНУК
ВЕРНУЛ МЕНЯ ИЗ АДА!
Улыбка сияла на его лице, он смеялся от счастья и не мог
поверить в случившееся! Но он даже не подозревал…
Что мы тоже не могли поверить в увиденное.
— Ба, это чо?
В гробу сидел тринадцатилетний ребёнок. Черноволосый,
голубоглазый, выглядящий как Всеволод, только… ну… ребёнок.
— Э-э-э…, - Вивьен почесала голову, - Ну, почти идеально.
Прадед уже нашёл оставленные для него трусы и сидел в них на
краю гроба, свесив свои маленькие ноги и решаясь прыгнуть на
холодный деревянный пол. На его пухлых щеках появился румянец, а
большие детские глазки сверкали.
Чё за…
— Сева…, - прошептала бабушка, шагая к нему, - Сева. СЕВА! – она
со всех ног рванула к беседке.
Она очутилась вокруг него моментально! Она не пожелал телепорт,
он прыгнула к нему сквозь грёбанное пространство!
Всеволод даже не успел расправить руки, как бабушка его обнимает
и прижимается.
Её грудь затряслась, голос дрогнул и…
— Сева! Сева-а-а-а! – заревела она.
Я не видел лица Всеволода, но уверен, он тепло улыбнулся, как
улыбался и мне в Инферно. А если бабушка узнала его молодое
тело…
Значит это права он.
У нас получилось.
— Это я, Василис…, - прошептал он, поглаживая её по спине, - Это
я…
Мама поднялась. Она прижимала ручку к груди, почти не дышала и
смотрела на беседку как испуганная девочка. И обычно бы она не
решилась пойти. Она бы ждала подтверждения. Она трусиха.
Но не сейчас.
Шаг. Хрустит снег. Второй – шуршит выжженная земля. Третий.
Четвёртый! Мама разгоняется и бежит к беседке!
Всеволод выглядывает из-за плеча плачущей жены.
— Анечка. Ты всё такая же маленькая и милая…, - улыбнулся он, -
Ни капли не подросла.