Всë это мы с Гарри рассказали Гермионе, и та слушала внимательно
и с интересом. Не забыли мы и про злополучную мердоутову меру. И о
том, что каждый волшебник с детства знает об этой «шутке для
своих», в переводе на нормальные меры веса означающую «буквально
ничего», и краткую историю еë происхождения с жадным маггловским
царьком, не захотевшим расплачиваться с Мердоутом после выполнения
работы, и мести волшебника в виде денежного проклятия. Считается,
что маг сказал тогда «имей столько золота, сколько заплатил мне»,
оттуда эта измерительная шутка и пошла.
— Но почему это вообще никак не объясняется в книге? — тихо
спросила Гермиона, казалось, придавленная к дивану услышанным. —
Почему остальное я поняла, а это «ничего» — нет. Я ведь догадалась,
что сиклевый стакан — это семнадцать стандартных алхимических
ложек. Поняла, что количество Бонса — это то, что в рецептах
пирогов называется «на кончике ножа». Даже до мунгового метра
дошла, что это два фута ровно, пусть и по разговору старшекурсников
в библиотеке. Но мердоутова мера…
— Вы должны на Маговедении изучать Мердоута ближе к Рождеству, —
максимально успокаивающе произнëс Гарри, — тогда бы вам рассказали,
кто такой Мердоут и что с ним связано в волшебном мире.
Уморительный Отвар вообще в третьем семестре изучают, сейчас даже
смысла нет просто читать о нëм. Зачем он тебе понадобился?
— Я… я ни в чëм не уверена, — запнувшись, ответила однокурсница.
— Как только пойму, сразу же расскажу.
С этими словами Гермиона встала и пошла в сторону спален,
прижимая учебник к груди.
— А ведь завтра Саммайн, — протянул Гарри. — Надеюсь, Гермионе
хватит ума ничего не проверять в этот страшный день.
— Я тоже надеюсь, — ответил я в тон. — Но мы же успели понять
Гермиону, когда она чем-то увлечена, остановить её трудно. Пойдём
лучше в спальню, не хочется получить выговор от собственного
брата.
Гарри кивнул, поднялся и пошёл к спальням через книжный шкаф. В
том смысле, что взял книгу для вечернего чтения. Делать он так стал
с моей негласной подсказки, банально подсмотрев то есть. А после
того, как Флитвик первого октября наградил самых активно
пользующихся школьной и факультетской библиотекой первокурсников,
стал ещё больше повторять за мной. Он ведь подумал, что об этом мне
рассказали братья, но это неправда. И, как мне кажется, ни Билл, ни
Перси ничего не говорили об этом подарке от декана именно потому,
что я мог ничего не получить. А досталось, кстати, Самопишущее Перо
с индивидуальной привязкой. Вещь достаточно трудоëмкая в
изготовлении, а потому ценная. На лекциях и экзаменах такие
артефакты не работали, а вот делать домашнее задание им вполне
можно, чем я весь месяц и занимался, ещё больше углубляясь в
любимую Боевую магию, пока Перо отписывало эссе по заранее
отобранным из книг фрагментам.