Помимо меня и Гарри, подарки также получили Гермиона, Урхия Борз
и Стелла Миррен, дочь эммигрантов из Российской Империи. Вела она
себя очень скромно, мало с кем общалась, только по крайней
необходимости, а в комнате своей жила одна, так как оказалась
седьмой девочкой, а семь на три делится именно с единичным
остатком. Единственное, что о ней удалось узнать, это как раз
происхождение родителей. Волшебники они или нет, осталось
загадкой.
Прочие когтевранцы поворчали на тему того, что Флитвик советовал
не слишком налегать на учëбу, а сам потом раздал подарки за
необязательное чтение, и все как один в тот же вечер стали больше
читать. Именно на этой почве и возник наш Околошахматный клуб —
превращать детей в книжных червей я не хотел, им ещё только
предстоит понять эту жизнь, и закрываться от неё за книгами, как бы
полезно это ни было, неправильно.
Кирк уже спал, хотя время только перевалило за девять. Он вообще
ложился рано, но и вставал при этом поздно, еле-еле успевая в душ
до завтрака. Пару раз сосед по комнате засиделся до десяти, после
чего встал почти в восемь и закономерно получил от старост. После
этого он всегда ложился рано, чтобы как-то вставать хотя бы за
полчаса до сбора.
Я тоже сделал вид, что пошёл спать, благо, сегодня была ещё и
танцевальная тренировка, и Гарри в это охотно поверил. Практически
весь октябрь мы использовали спящего Кирка, чтобы говорить наедине
о Боевой магии, потому что сосед имел привычку громко храпеть. Это
позволило нам попросить у декана уроки Заглушающих чар безопасно
для возможных мыслей о нашем с некромантом попаданчестве. Ну вот
хочется нам заниматься в комнате по вечерам, так для когтевранцев
это естественно, так делают все, как мы успели выяснить. Другое
дело, что вспоминать все возможные варианты управления стихиями и
их производными в книгах, фильмах и сериалах, которые в этом мире у
магглов ещё не вышли, без мер предосторожности опасно. Благо,
Флитвик понял нашу тягу к знаниям и не стал задавать вопросы, а мы
вечерами без танцев любили прикинуть вербальную формулу Огненного
кнута или Дымовой завесы, ни к чему конкретному, правда, пока не
прийдя. Да и странно было бы на первом курсе создавать настолько
мощные заклинания.
Я же отвернулся к стене и думал о возможной гадости, которая
непременно случится на Саммайн. И я, и Гарри, и другие ученики, и
даже преподаватели заметили, что с портретами стало твориться
что-то странное. Тот случай с русалкой утром первого учебного дня
даже для меня не оказался единичным, за два месяца с разными
картинами их набралось шесть. И о каждом я непременно сообщал
Дамблдору перед занятиями Демонологией, и с каждым разом директор
становился всё более хмурым.