— Один в один… Один в один…
— Здравствуй, Ева! — Гнусаво поздоровался задохлик с козлиной
бородкой тоже заулыбавшись. С первого впечатления, гаденько
так…
— Ну, вы присаживайтесь, что ли… — И по мановению руки и
нескольких взмахов волшебных палочек за обеденным столом в гостиной
появилось ещё три непредусмотренных заранее места.
Усевшись, троица принялась разглядывать магловский интерьер,
одному из них, низкому, он был явно непривычен за обилием
электроники, вроде телевизора, системы климат контроля и радио, и
за отсутствием минимум четырёхметровых потолков и канделябров.
Гостиная не впечатляла размерами, но и тесной её назвать было
нельзя. В центре комнаты, за спиной главы стола, горел настоящий
классический камин из красно кирпича, по левую и правую стороны от
которого располагались порталы в прихожую и на кухню. Весь пол,
кроме пяточка перед камином, занимал толстый ворсистый серый ковёр.
Стены были покрыты обоями в тёмно-сине-белую широкую полоску. А вся
мебель была из одного набора: лакированный каштановый дуб.
— Для начала, ещё раз извиняюсь за вторжение, если б знали, то
никогда б не потревожили… — Начал тот, что с бакенбардами.
— Ты хоть представь друзей-то, а извиниться всегда успеешь… —
Приветливо улыбаясь и усаживая ребёнка обратно в кресло сказала
Ева.
— Да, конечно, как скажешь, Ев. Я Томас, Томас Макмиллан, это
Эрл О’Грэди…
— Dia duit! — Поздоровался он на родном языке.
— Dia dhuit a chomh-thír.[6] — Прозвучал аналогичный ответ от
главы семейства.
А чистокровный сторонник маглов и молодой отец[7] продолжил:
— А это… — И тут же был прерван.
— Уж тебя-то я узнал, Николай Эдисон, мне твой отец про тебя все
уши прожужжал за эти годы… О твоих талантах…
— Мой батюшка, как всегда, склонен преувеличивать мои, право,
скромные умения… — Ответил он слегка улыбаясь, сплёл пальцы между
собой и облокотился на край стола, чего по этикету, вообще-то,
делать не принято. Его чёрные глаза-бусинки постоянно рыскали,
редко сосредотачиваясь на ком-то или на чём-то дольше пары секунд и
никогда не заглядывали в чужие глаза.
— Как он? — Улыбка недорезанного рта собеседника поблекла, он
убрал локти со стола.
— Лучше. Целители утверждают, что он скоро… встанет на ноги…
простите мне мой тёмный каламбур… — Эдисон-старший был по грудь
раздавлен великаном, под ноги которого упал, свалившись с метлы
после оглушающего заклинания в голову, от которого к тому же ослеп
и оглох, но обратимо. — Ему почти вернули зрение… Он уже говорит…
Всякий раз, как проснётся — зовёт домовика, обнимает его, что чуть
не душит, спрашивает, что ему надо, говорит, что всё, что хочет ему
отдаст, любую вещь, а тот только в мольбы, мол… — Он будто бы
магически изменил свой гнусавый тенор на писклявый фальцет присущий
народу домашних эльфов, да так похоже, что любой, кто подслушивал
бы за дверью не видя происходящего, действительно вообразил бы себе
умоляющего домовика: — НЕЕЕЕЕТ! ДОБРЫЙ ХОЗЯИН, НЕ ДАРИТЕ ПОСЛУШНОМУ
СТАРОМУ ВИЛЛИ НИЧЕГО! ОН БУДЕТ СЛУЖИТЬ, БУДЕТ ДЕЛАТЬ, ЧТО
ПРИКАЖИТЕ, ТОЛЬКО НЕ ДАРИТЕ ЕМУ НИКАКИХ ВЕЩЕЙ!