И во всех этих созданных Васькой виртуальных мирах играю довольно скромную роль: связка с реальностью. Контроль «железа» и «софта» на месте, как объяснял мне он сам. Вроде как, нужен человек, одновременно находящийся и в игре, и в реальности, иначе программа не справляется с деталями и плохо интегрируется с мозгом… Проводник.
Когда я как-то спросила Васю: «почему я?», он обвёл проницательным взглядом потолок, пробарабанил пальцами по столу сложный ритм и, ничтоже сумняшеся, ответил: «Ты ненормальная». Я, конечно, со всем доступным мне ехидством поблагодарила его за комплимент… Но Вася отмахнулся и холодно пояснил: «У тебя мозги по–другому устроены. Тебе в этом мире неуютно, в том мире неуютно… а вот посерединке – как раз. Я уверен, ты на улицах города монстров видишь… ну, или призраков… короче, чертовщину всякую… И друзей у тебя нет, и любовники не задерживаются… Не держишься ты за этот мир. Идеальный Проводник. Что, я не прав?».
Вася, конечно, был прав. Но вот откуда он узнал про «чертовщину»? Я действительно периодически видела странные вещи: иногда вдруг прямо на улице могла заметить полупрозрачную фигуру со звериной мордой… или у случайного прохожего вдруг вспыхивали красным глаза и очертания фигуры начинали расплываться и подергиваться дымкой… или вдруг облезлый дворовый кот скалил на меня зубы, вдруг отращивал крылья и полосатым вихрем уносился в небо… а иногда в лесу со мной здоровались ежики и белки (пожалуй, это было самым приятным). Да много, на самом деле, чего подобного было. Вот только я никогда никому в этом не признавалась, сама боясь, что все это – признаки с рождения поврежденного мозга, наследственности моей матушки–наркоманки…
Начать с того, что я понятия не имела, кто мои родители. По рассказам приёмной матери, полудохлого и явно недоношенного младенца с сопроводительной запиской подбросили в беби-бокс при маленькой Подмосковной больнице… В записке и упоминались нездоровые пристрастия блудной мамашки (вот только непонятно было, кто записку писал)… Персонал почему-то живо проникся тяжёлой судьбой невинного младенца… и меня практически сразу же удочерила Наталья Петровна, статная и строгая сорокалетняя врач–педиатр. Она была одинока: муж и девятилетний сын почти десять лет назад погибли в автокатострофе, поехав в выходные на рыбалку… Как она потом признавалась сама, она уже и не думала о семье… и тут прямо к её месту работы подбросили меня. Тайны из моего удочерения она никогда не делала, резонно заметив, что лучше так, чем потом найдутся «добрые люди», и была потрясающей матерью: внимательной, заботливой и понимающей. Мне очень её не хватало. Пожалуй, она была единственным человеком, которого я по–настоящему любила. Она умерла во сне почти два года назад. Сердечный приступ. Хорошо к тому времени я успела более–менее встать на ноги: закончив институт и поработав года с полтора в мелкой газетке, как раз устроилась в Васину фирму.