Дышать становилось все труднее. Во рту появился металлический привкус крови. Видать, я от нервов прокусила губу, но отвести взгляд от рук Дениса все равно сил не нашла. Стильные черные часы на запястье, синие дорожки вен, и я слишком хорошо помнила, как и где были эти пальцы… какое доставляли наслаждение.
Между ног уже пожар и потоп. Скромные кружевные трусики промокли насквозь, а соски набухли от возбуждения и больно упирались в ткань бюстгальтера.
Рубашка, как вторая кожа, облепила его стальные мышцы на руках, и я даже боюсь представить, какое зрелище для меня откроется, как только эта тряпка исчезнет с его тела. Я, наверное, в обморок грохнусь, потому что уборная уже плывет перед глазами.
Щеки загорелись, в животе защекотало, волоски встали дыбом.
Я стремительно пропадала. И это пора было прекращать!
Собрав последние силы в кулак, я крутанулась. Бросилась к двери, собираясь смотаться. Дернула ручку. Но тут на дверное полотно легла сильная мужская рука, с грохотом захлопывая ее обратно. Замок щелкнул. Я вздрогнула. Громов развернул меня к себе лицом и вдавил в стену, впиваясь в губы жестко и беспощадно.
Я поплыла.
От жара его губ, от ощущения его голой кожи под своими ладонями, щекочущих волос на мужской груди. От острого, яркого и болезненного прикосновения его грубых, сильных рук ко мне.
Одна ладонь Дениса сжимала мою попу, а вторая, запутавшись в волосах, держала за затылок, не позволяя увернуться. Грубо. Дерзко и самоуверенно.
Я задыхалась.
От накатившего дикого желания и нечеловеческого возбуждения. Взаимного. Безумного. Болезненного.
Я чувствовала, как его член упирается мне в живот. Каменный, и я до сих пор помнила, какой он огромный! Мне было неловко, чуточку страшно от того, как срывало крышу и сносило тормоза. Но мне нравилась это пьянящее чувство мнимой власти над таким мужчиной, как Денис! Грозным, взрослым, непрошибаемым. Нравилось знать, что внутри он горит так же ярко, как и я...
– Яна… – шепчет Денис на выдохе. – Янка…
Сжимая, вжимая меня в себя. Уничтожая последние миллиметры пространства между нами. Внутри всколыхнулось пламя, и я протяжно и тихо застонала, выгибаясь, подаваясь навстречу мужчине. Входя в полный диссонанс с мыслями, тело стремилось сгореть в объятиях Громова.
Губы Дениса до боли впивались в мои. Язык, дразня и играя, напирал, заставляя разомкнуть и впустить его. И я сдалась. Это был не поцелуй, а бешеная схватка. Не знаю, откуда во мне взялось столько смелости, но я отвечала. Отвечала так же яростно, как он напирал. Кусала зубами его губы, царапала ногтями грудь мужчины и пропадала. Теряла себя медленно по миллиметру. Проклинала себя за слабость, но таяла в руках мужчины, как кубик льда на солнце.