— Шанталь, когда ты улыбаешься, кажется, что сюда
заглядывает лучик солнца, — Гастон упорно не желал сворачивать с
выбранной дорожки. — У тебя такие длинные ресницы, что в их тени
могут отдыхать феи.
— Кхм. — Папа громко кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Как у вас в этом году с урожаем винограда?
Поскольку я соседу упорно не отвечала, ему пришлось
удовольствоваться беседой с моим отцом. По правде говоря, за этот
день я устала от назойливого поклонника и только обрадовалась бы,
реши он выйти из экипажа и немного размяться. Мы с папой прекрасно
доехали бы без него. Не думаю, что моего дражайшего родителя так уж
волновали вопросы виноградарства и виноделия, хотя они и были для
нас довольно важны. Тем более что Гастон все равно ничего внятного
сказать не мог: слишком сильно его занимало другое. Он вздыхал и
бросал на меня выразительные взгляды. Я делала вид, что устала и
ничего не замечаю.
Когда мы доехали и Гастон начал вылезать, папа предложил
ему воспользоваться нашим экипажем, чтобы добраться до дома.
Приглашать соседа в гости он явно не собирался. И то сказать —
терпения у моего родителя хоть и много, но оно не бесконечно.
— Спасибо, инор Лоран, — прочувственно сказал Гастон, — но
я лучше пройдусь, подышу свежим воздухом.
— Нет-нет, как можно, — запротестовал папа и начал
подпихивать соседа назад в экипаж, — ты устал, сейчас темно.
Запнешься, что-нибудь себе сломаешь. Ночь — не время для
прогулок.
Сопротивляться моему папе, когда он твердо решил добиться
успеха, — дело бесполезное. Что и ощутил на себе Гастон в полной
мере. Дверка за ним захлопнулась. Папа дал сигнал Жаку трогаться, с
удовлетворением посмотрел вслед отъезжающему экипажу и сказал:
— Вот ведь незадача. Всегда казался адекватным, а сегодня
словно подменили. Солнце, звезды, ресницы, феи. Выпил, наверное,
чересчур много. Проспится — все забудет.
Выпил Гастон действительно многовато — заливал бокалом
шампанского свое горе, когда я танцевала с кем-то другим. Бокалов
было много, и к концу вечера горе залилось уже морем спиртного. Но
слабое шампанское быстро пьянило и так же быстро должно было
выйти.
— И меня? — позволила я себе легко подколоть отца.
Я не думала, что меня невозможно забыть, но в голове после
бала чувствовалась необыкновенная легкость, хотелось шутить и
смеяться безо всякой причины. И танцевать, танцевать и танцевать…
Все равно с кем, лишь бы не наступал мне на ноги и не шептал в уши
глупости про фей.