Убедившись, что внешне постройка не представляет особой
опасности, Тень рискнула подойти поближе. В Черном лесу царил
сумрак, который с каждой минутой становился все более и более
густым, на смену скудному дню приходила ночь, съедавшая оставшиеся
кванты света, а оказаться в кромешной темноте среди жадных и
голодных тварей было откровенно страшно. Тень надеялась, что
небольшое пространство дома ей удастся отвоевать у тех, кто мог
занять его раньше. Вынув свой нож с широким лезвием, уже
испробовавшим сегодня кровь, она полу боком двинулась вперед.
Всё выглядело слишком хорошо, чтобы быть настолько хорошо, как
выглядело.
Нет, конечно, внутри могли засесть какие-нибудь... хозяева, или
твари, сожравшие хозяев и ставшие новыми хозяевами. Сколько же их
здесь... чавкающих, хлюпающих, жрущих друг друга и вообще непонятно
что делающих в смысле нормального понятия о смысле и процессах
жизнедеятельности. Может, и не так-то много на самом деле, но Зона
вокруг базы, регулярно вычищающаяся до последней крохотной шушары,
даже снежно-пятнистый лоскут вокруг озера, скудные песчаные южные
земли - все казались почти стерильными по сравнению с этой душной
банкой, набитой живой или ещё не определившейся протоплазмой.
Вот. Опять.
Дэниел замер по колено в воде, прислушиваясь к звукам, снова
дополнившим шепотки и бульканье темнеющей топи. Что-то осторожно
чавкало пружинистой почвой. Что-то пробиралось через месиво чёрных
стволов и зарослей, обходя хижину и двигаясь в сторону Блица.
Плохо. С одним ножом - очень плохо. Хотя, с пушкой - тоже плохо,
если без глушителя - плохо, но дурак совсем что ли, мечтать о такой
роскоши посреди большой тарелки для болотной нечисти?
Стараясь не плюхать взбаламученной жижей, как вспугнутое
копытное, Дэниел метнулся обратно от уже таких близких подгнивших
помостов, залёг в зарослях, сжав ладонь на рукоятке и щурясь через
жёсткую бурую траву. На фоне потемневшего леса та торчала почти
чёрной щетиной и безбожно загораживала весь обзор, оставляя
неведомое блуждающее невидимкой, только что-то холодно и липко
завозилось под боком, наверное, какая-нибудь тётка недавно убиенной
пиявки. В один момент Блицу показалось, что звуки размерены, как
может быть размерен шум, издаваемый двумя конечностями (человек?),
но приподниматься из сырой ложбины у спускающихся в воду корней не
стал. Наоборот, крепче вжался в поддавшийся мох, размышляя,
насколько может выделяться из общего месива изгвазданная, но не
прикрытая тканью кожа.