Зажав между колен факел и быстро натянул находку через
голову.
- Зачем тебе все эти знаки? Они что-то означают?
Шевельнув плечами - под холодной, провонявшей сыростью кожей
почти сразу начало собираться приятное тепло; кем бы ни были
дикари, населявшие местные пропащие места, в смысле одежды они
точно знали, что делали, - Дэниел развернулся к очагу, глядя на
расписные руки. Все знали, что такое татуировки; командование не
одобряло, очень не одобряло, но некоторые из ребят, особенно те,
кто не рвался вверх по лестнице, всё равно тайком набивали там, где
не бросится в глаза хотя бы до первого штатного медосмотра.
Получали свою выволочку при случае и счастливо жили с ними дальше.
Но у девчонки они были совсем, совсем другие, у этих бродяг они
наверняка тоже что-то значили.
Который раз за сегодня (да и вчера тоже) Блиц изображал шедевр
таксидермиста? Не считая тех случаев, когда разворачивался и бежал
что есть мочи. Что ж, этот случай хотя бы относился к первой
категории. Наверное. Нечто, плавно пульсирующее в сумраке за спиной
девчонки, не дёргалось, не нападало, не лезло поближе. Оно просто
парило в воздухе ровнёхонько над грудой останков и укрытого там
"яйца", исходя слабым свечением, таким же странным, как сама
круглая штука. Безумие в чистом виде.
Поначалу это показалось Дэниелу клубком летающих червей, клубком
странной вытянутой формы, полупрозрачным, мерно шевелящимся и…
Может быть, не опасным. Пока что. И лишь спустя несколько мгновений
разум разобрал, что это.
Только бы она не обернулась. И не орала.
Чувствуя, как вновь покрывается испариной лоб, Дэниел глядел на
остов человека, возвышающийся над грудой тряпья и костей в
нескольких метрах от дикарки. Он как будто нарастал изнутри, из
ниоткуда, почти сформированный скелет, словно отлитый из
полупрозрачного, не успевшего окончательно загустеть пластика, но
уже опутанный сетью сосудов, удерживающихся тоненькой плёнкой плоти
и мелких капилляров. В глазницах уже были намёки на глазные яблоки.
И всё это... всё это было живым, некоторые сосуды пульсировали,
мерно сокращался в центре желеобразный комок сердца. И на этом
страшный крафтинг давно умершего человека останавливаться не
собирался, это было ясно, как день, как пронзительная вспышка.
Это было уже слишком. Не замахиваясь, сильным рывком мужчина
метнул в жуткое факел и рванул к девчонке. Просто схватить, зажать
рот, не дать в панике выскочить наружу, в урчащую и переливающуюся
вокруг ночь - зрелище горящей палки, врезавшейся в пособие по
неестественной анатомии, вид рвущейся сети, брызгающей на пол
крови, спутавшихся останков, дохлыми водорослями шмякнувшихся на
пол, был гнусен до тошноты.