– Козел.
– Н-да. Ездил отдыхать с Аленой два раза. Один раз в Таиланд, один в Дубай. А я ни там, ни там не была. Периодически не ночует дома. За три года брака была всего одна ночь, когда он подумал и обо мне. Открыто говорил, что я фригидная, и намекал, что мне нужно сделать себе грудь. Никогда не заботился обо мне, когда я болела. Ни разу не ездил к моим родителям, потому что они «нищеброды». Ой, Матвей называл это красиво «у нас слишком разный социальный статус, и нам не о чем будет поговорить», – перекривила я его манеру говорить. – У нас нет детей, и мы об этом никогда не заговаривали. А брачный контракт такой, что я, по сути, церковная мышь, и если бы сама не позаботилась о себе, – обвожу руками кухню, – то осталась бы ни с чем. А муж может вышвырнуть меня из дома так же легко, как вчера устроил всю эту сладкую вечеринку.
– Ну он и скотина, – Света дожевала уже полкоробки зефира, пока я распиналась, и отставила сладкое в полку от греха подальше.
– Вот именно, – усмехаюсь, потому что мне реально полегчало, – спасибо, что ты у меня есть. Без тебя фиг бы разобралась.
– Обращайся, – Света поднимается, – спасибо за чай и зефир. Пойду пылесосить и борщ доваривать, а то он на плите так и стоит.
– Давай, – с сожалением провожу подругу и сажусь на диван ждать Мишу.
Как ему теперь в глаза смотреть? Раньше, когда у нас с Матвеем все было стабильно плохо, совесть не мучила вообще. А сейчас в груди покалывает.
Черт! Ну почему муж опомнился сейчас?
«Скучаю и люблю, скорее приходи,» – посылаю Мише смс и откладываю телефон.
Ответ приходит мгновенно.
«Уже. Открывай двери. Тук-тук».
Раздался стук в дверь, и я подорвалась скорее ее открывать. Пусть Матвей катится со своими запоздалыми ухаживаниями. Поздно!
Вот это любовь, настоящая, когда сердце заходится от одних только мыслей о мужчине. И этот мужчина Миша.
Матвей
– Матвей, я тебе не подружка, чтобы звонить мне и жаловаться на неверную жену, – Костя отодвигает барный стул и садится рядом.
– А кому я еще могу позвонить в моей ситуации? – киваю бармену и показываю на Костю. – Посиди со мной.
– Ладно, – он снимает пиджак и вешает на стул, – на час останусь. Очень уж интересно послушать, – опять начинает улыбаться, и я не выдерживаю.
– Вот ты же видишь, как мне хреново, ты чего все равно лыбишься? Хоть бы немного сочувствия проявил.