— Ты о чем-то просила? — задумчиво тру затылок и тут же отдергиваю руку, осознав, что невольно копирую мальчишеский жест Влада, — наверное, я просто не увидела твое сообщение…Все три миллиона штук…Прости, была слишком занята.
Она тихо визжит — любимая привычка, которая осталась с детства:
— Ты поступаешь не честно! Где вот вы были? Где?
— В зоопарке. Смотрели мартышек. Ели сахарную вату.
— Хватит врать-то! Делать ему больше нечего как с тобой по зоопаркам мотаться, — она мне не верит.
— Да? Ну, ладно. Придумай какой-нибудь свой вариант. Разрешаю.
— Девочки! Прекращайте, — строго вмешивается тетя Лена, — НИКОГДА! Запомните! Никогда не ссорьтесь из-за мужиков.
Я и не думала ссориться. У меня, в отличие от сестры, ничего и нигде не подгорает.
— Кстати, почему мы разговариваем здесь? При родителях? Рассчитываешь, что поругают меня? Скажут, ай-ай-ай, Ясенька. Нельзя обижать младшую сестренку. Дай ей поиграть своими игрушками. Я и такая, конечно-конечно, сейчас исправлюсь, — не скрывая сарказма смотрю на сестру.
Она краснеет и беспомощно смотрит сначала на отца, потом на тетю Лену.
В детстве она очень любила так делать — прибежать к родителям, нажаловаться и потребовать, чтобы они спасли мир от вопиющей несправедливости и отдали все ей. К счастью, они не шли у нее на поводу и лишь изредка уговаривали меня уступить, взамен предлагая большее и прекрасно понимая, что давить бесполезно. Я не из тех, кто уступает и делится в угоду чужим удобствам. То, что мое — мое. И мне все равно, кто что говорит.
— Пап! — снова верещит Ольга, — ну скажи ей. Договоренность на нас обеих распространяется. Почему она решает, кто будет с ним общаться, а кто нет?
Отец недовольно качает головой. Смотрит на бешеную Олю — с ней разговаривать бесполезно, смотрит на меня — понимает, что я ни на шаг от своих слов не отступлю.
— Сами, девочки. Сами. Лен, пойдем.
— Борь, да они сейчас передерутся, — мачеха сокрушенно разводит руками.
— Сами! — строго говорит он и уходит в кабинет, за руку утаскивая за собой взволнованную жену.
Зря ушли, кстати. Нам с Ольгой говорить-то особо и не о чем. Вид сестры, которая визжит и капризно топает ногами — совсем не то, что может меня разжалобить, поэтому я просто молча ухожу, оставляя ее одну. Пусть дуется сколько хочет.
К несчастью, Ольга не намерена так просто сдаваться и бежит следом за мной: