Чего он хотел добиться? В записке говорилось, что он желает
испортить женщине жизнь, но не убить её. Однако всё вышло по-иному.
Сказала то, что он не хотел слышать? Возможно. Отрицала его
утверждения? Глупо, но тоже нельзя исключать! Штольману Агнесса
Павловна показалась женщиной прямой и решительной, мало ли, идти на
поводу у преступника она не захотела. Смело, но крайне
недальновидно! Разумными поступками тут и не пахнет, а если она еще
и оказала сопротивление — всё могло закончиться плохо! Так и
вышло!
Подошёл Поль. Он переговорил с комиссаром. Все бумаги будут
переданы Штольману к вечеру сегодняшнего дня. Помощник префекта
чувствовал себя паршиво. Убита русская, вдова крупного дипломата.
Над женщиной глумились и отрезали язык. Международный скандал!
Непонятная ситуация с записками говорила о том, что скорее всего
убийство будет не одно. Мартен знал, как это бывает. Убить один раз
сложно, а дальше человек входит во вкус и даже получает от этого
удовольствие. Так что теперь следующий труп — только вопрос
времени. Но больше всего его беспокоило то, что такое же послание
досталось его другу. Штольман, конечно, не пожилая женщина,
постоять за себя сможет, но ведь и он человек, а от случайностей
никто не застрахован.
Яков же, увидев то, что хотел, и получив то, что ему было нужно,
заторопился домой. Во-первых, он беспокоился за жену. Он не хотел,
чтобы Аня волновалась. Во-вторых, ему срочно нужно было
переговорить с Кирхом, предостеречь его и выяснить всё про Изюмову.
Он уже позвонил бывшему прокурору, и тот обещал прибыть через
полтора часа. А в-третьих, он срочно отправил Гастона за Софьей и
Лидочкой. Мужчина, сказав, что всё понял, уже уехал в посольскую
школу за старшей дочерью Якова.
Штольман не был духовидцем, но сейчас его интуиция встала на
дыбы, подняла шерсть на загривке и рычала о том, что его однозначно
попытаются задеть через его семью. Вопрос отцов и детей может
повернуться по совершенно извращённому пути в мозгу безумца, а то,
что убийца был не слишком вменяем, не подлежало сомнению. Руки у
Штольмана холодели при мысли о том, что Соню или Лиду затронут
последствия его службы, волной докатившиеся до него через тридцать
лет.
И теперь он торопился домой, чтобы успеть обезопасить всех тех,
кто стал незаменимой частью его бытия. Ведь убийца сказал, что
лишит его жизни! Не обязательно пустить пулю ему в сердце, чтобы
это сделать. Достаточно навредить его семье!