— Трудно признать, но я полностью поддерживаю этого оборванца, —
Арчи хлопнул меня по плечу. — Как было сказано “Если бы у бабушки
было бы кое-что, она была бы дедушкой”. Пора нам тряхнуть стариной
и построить глазки тем чудесным дамам у барной доски, которых
заботливо напоила для нас мадам Смоленска.
— Этой женщине нужно ставить памятник при жизни, — хмыкнул Эд и
повернулся ко мне. — Даже если ты не планируешь продолжать ночь с
нами, жизнерадостными и беззаботными, то хотя бы подсоби с образом
обаятельного вдовца и позволь юным леди подбодрить тебя, пока мы
наводим мосты.
— Ну вот и нашли мне использование, — я покачал головой. — Но
только если вы позволите мне позорно ретироваться в подходящий
момент и свалить все на ваши головы.
— Заметано, о, добрый человек, — Арчи в очередной раз сделал
шутливый поклон. — Спасибо, что не позволяешь нашим чреслам ныть
слишком много.
— Клоуны, — я в очередной раз поднес бокал к губам и закатил
глаза. Ночь обещает быть долгой.
Направляясь домой на такси, я слабо покачивал головой в такт
музыке. Когда-то ночь была моим любимым временем суток, особенно, в
часы после двух и до рассвета. В такие моменты меня охватывало
вдохновение и чувство непередаваемой свободы, желания творить или,
наоборот, разрушать. Возможно, именно поэтому я не слишком сильно
преуспевал в школе и университете, потому что по утрам от меня
максимум чего можно было добиться в ранние часы — это чувства
собственного ничтожества и неконтролируемой агрессии. Но стоило мне
выйти на работу и познакомиться с вечерними и ночными сменами, как
во мне проснулся неугомонный работник, обаятельный коллега и
строгий командир. Поэтому меня по возможности ставили ближе к
закату — тогда и масло поменяет, и мотор в одного разберет, и всем
механикам по шее даст, как говорил шеф. Но сейчас чувство любви к
ночи потихоньку угасало, ведь спать придется снова одному, а ночные
кошмары и приступы жалости к себе выходили на работу как раз с
заходом солнца.
— Что-то рано вы сегодня Старый город покидаете, — попытался
завязать диалог таксист, — Еще даже светать не начало и песни свои
поставить не просите…
— И даже в салон желудок не опорожняю, — грубовато ответил я, —
Бары пусты, а завтра на работу, пора воспитывать в себе чувство
ответственности.